— Но он так рассердится, и... — Я до сих пор не знала, как облечь свои страхи в слова. — Может, он мне даже не поверит. В последнее время, с тех пор как родился ребенок, мы с ним не очень-то ладим.

— Разумеется, он тебе поверит. Ведь это же Беппи!

Всякий раз, когда она приходила, я делала вид, будто у меня все в порядке. Она и понятия не имела о том, как трудна с недавних пор стала моя жизнь.

— Нет, я не могу ему сказать, — упорствовала я. — Он так счастлив теперь, когда у него появился свой ресторан, а это известие выбьет его из колеи. Я только все испорчу.

Маргарет покачала головой:

— Мне до сих пор не верится, что этот мерзавец объявился здесь. И по-прежнему молчит, как воды в рот набрал, и не сводит с тебя глаз? Господи, какой ужас!

Я пообещала, что к ее следующему визиту обязательно поговорю с Беппи. Однако вскоре Джанфранко отчебучил такое, что мое обещание стало бессмысленным. Он заявил о своем пребывании в Лондоне так, что ни Беппи, ни кто-либо другой не смогли бы это проигнорировать.

Каждый день Пьеты теперь подчинялся определенному распорядку: утром она ездила в больницу — папа, который шел на поправку, становился все более нетерпеливым и беспокойным; в дневные часы работала над платьем в швейной мастерской и слушала продолжение маминой истории. Она чувствовала, что дело идет к концу: платье было почти готово и рассказ тоже близился к развязке. Скоро Беппи вернется домой, и комнаты снова наполнятся шумом и запахом еды. Пьета с нетерпением ждала этого и в то же время сознавала, как ей будет не хватать уединения в этой маленькой комнате, шитья и маминого голоса, рассказывающего о прошлом.

— Так каким же образом заявил о себе Джанфранко, что застал вас всех врасплох? — спросила она в следующий раз, когда они устроились в мастерской.

Мать нахмурилась.

— Думаю, ты догадываешься, что он сделал, — сказала она. — Ты достаточно часто там бывала.

Когда до нас дошли первые слухи о том, что за углом вот-вот откроется новая лавка, салумерия, весь персонал кухни «Маленькой Италии» загудел как растревоженный улей.

— Салумерия, — позже объяснил мне Беппи, — это такой типично итальянский магазин, где продаются итальянские салями и сыр, а также хорошая паста и оливковое масло. Может, мне удастся заключить с хозяевами сделку и закупать у них оптом все, что нам необходимо?

— А кто открывает эту салумерию? — спросила я.

— Похоже, об этом никто не знает. — Беппи ликовал. — Все окна заклеены газетами, но внутри трудятся рабочие, так что не сегодня завтра магазин откроется.

Через три дня над входной дверью появилась вывеска, на которой огромными ярко-красными буквами было выведено: «Де Маттео, итальянский бакалейщик».

— Этого не может быть, — уверенно заявил Беппи.

— Еще как может, — возразила я и все ему объяснила.

Теперь настала его очередь сторониться людей. Всю следующую неделю он едва вспоминал, что у него есть жена и дочь. Я позволила ему самому сражаться с мрачными мыслями, но, когда однажды он взял выходной и утром не пожелал подниматься с постели, оставив Альдо одного управляться на кухне, я забеспокоилась.

— Что тебе не нравится? Ты же полжизни проводишь в кровати, — заметил Беппи. — Я работаю как каторжный, так почему бы мне не полежать один денек, если мне этого хочется?

Я присела на край постели, но не решилась прикоснуться к мужу.

— Потому что это совсем на тебя не похоже, — сказала я. — Это не в твоих привычках.

— Mannagia… — вполголоса выбранился он и с головой зарылся в одеяло.

— Но, Беппи, как нам теперь быть?

— Как нам быть с кем? — раздраженно осведомился он из-под одеяла.

— С Джанфранко, с кем же еще.

— Просто игнорировать. Не разговаривать с ним. Если случайно с ним встретишься, немедленно отворачиваться.

— Но я не хочу жить здесь, зная, что он за углом.

Беппи рывком отбросил одеяло.

— Мы первые сюда приехали, — сердито заявил он. — Если он задумал спугнуть меня, открыв бакалейную лавку, или уничтожить «Маленькую Италию», у него ничего не выйдет. Мы никуда не уедем, Катерина.

— Ладно. Значит, просто игнорировать… отворачиваться, — пробормотала я, боясь еще больше разозлить Беппи. — Кто знает, может, у него ничего не получится и он уедет отсюда.

Он выпростал из-под одеяла руку и дотронулся до моей руки.

— Всякий раз, когда я вижу его, я вспоминаю, как он поступил с моей сестрой и что пытался сделать с тобой. Это меня убивает. — Казалось, каждое слово причиняло ему боль.

Я придвинулась поближе, и он обнял меня. Так мы и лежали рядом в полумраке комнаты и слушали дыхание друг друга. Сама не знаю почему, но, несмотря на то что произошло такое неприятное событие, мне стало легче.

Вскоре Джанфранко Де Маттео с помпой открыл свою салумерию. Он нанял музыкантов, вывесил праздничные украшения цветов итальянского флага и бесплатно угостил всех желающих ветчиной и сыром. Мы с Беппи держались в стороне, но узнали подробности от тех, кто заходил в «Маленькую Италию». Я сидела на солнышке, сворачивая салфетки, и прислушивалась к разговорам.

— Замечательные сыры: пармиджано, пекорино, дольчелатте, — рассказывал мне Эрнесто. — На железных крюках висят колбасы, прямо как дома. Полки уставлены коробками с пастой, банками с анчоусами, бутылками с оливковым маслом… Там даже пахнет как в Италии.

И меня и Беппи интересовал один и тот же вопрос: где Джанфранко раздобыл деньги на такую авантюру?

— Я думаю, одолжил, — предположил Эрнесто. — Пошел на риск, как и вы, когда открывали это заведение. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, верно, Беппи?

Время от времени я проходила мимо бакалейной лавки Де Маттео. У меня появилась привычка заглядывать внутрь, чтобы проверить, много ли у него покупателей. И всякий раз там обязательно кто-нибудь ожидал, пока ему завернут кусок сыра в глянцевитую белую бумагу, или пополнял запасы бальзамического уксуса и оливкового масла. Стоило Джанфранко поднять голову и заметить меня, я тотчас отворачивалась и уходила. Мне так было спокойнее: раз он занят, обслуживая покупателей, значит, не сможет подкараулить меня где-нибудь на дороге.

Вскоре я снова начала помогать Беппи в «Маленькой Италии», беря с собой и малышку. Я старалась не маячить перед посетителями, зато накрывала столы, чистила овощи, писала на доске меню. Это означало, что теперь я могла чаще видеться с мужем, даже если мы оба были заняты.

С каждым днем отношения наши все больше налаживались, и я поняла, что вместо того, чтобы вбить между нами клин, Джанфранко, сам того не желая, укрепил наши чувства. Мы с Беппи долго ломали голову, пытаясь понять, как он нас нашел. Оказалось, все очень просто. Беппи по-прежнему регулярно писал матери. Однажды он попросил меня сфотографировать его на фоне «Маленькой Италии» в обнимку с огромным свиным окороком и отослал ей снимок. Он хотел, чтобы все знали, как хорошо у него идут дела.