– Экипаж, все целы?

– Вроде целы, командир, верно, Гриша? – за двоих ответил Цыганков.

– Анисимов?

Башнер шумно ворочался где-то внизу, но молчал. Кобрин извернулся, силясь разглядеть в тусклом свете товарища:

– Степа, что, ранен?

– Кажется, руку сломал, – сквозь зубы выдохнул тот, болезненно застонав. – Левую. И башкой приложился, когда падал.

– Божков, снимай пулемет – и выбираемся наружу. В темпе.

– Не снимается, тарщ командир, – жалобно ответил Божков, – заклинило. Видать, стволом за что-то зацепился, когда мы вниз ухнули, так дернуло, что мне прикладом едва челюсть набок не своротило. И радиостанции хана. Похоже, лампы расколотило…

– Покинуть машину, – буркнул Кобрин. – Будешь вылазить, спаренный сними и диски захвати, а мы с Витей башнеру поможем.

Открыть люк удалось не сразу: крышку привалило гнилыми, пахнущими прелью и сыростью досками перекрытия и землей. Вместе с мехводом отвалив створку, танкисты выбрались наружу, осторожно вытащили раненого товарища, прижимающего к груди сломанную в предплечье руку. Последним из танка вылез Божков с «дегтяревым» и набитой запасными дисками противогазной сумкой. Бой уже сместился в сторону и, судя по интенсивности канонады, подходил к концу. Ну, хоть что-то хорошее, не удержали фрицы деревню…

Башнера уложили под одной из двух уцелевших стен того самого сарая, до которого не доехали буквально нескольких метров. Пока мехвод с радиотелеграфистом, вооружившись «ППД» и пулеметом, осматривали окрестности, комбриг оказал помощь шипящему от боли Анисимову, соорудив нечто вроде лангета из бинта и подходящего размера доски. Получилось топорно, но достаточно надежно, до санбата дотянет. Подвесив конечность на ременной петле, заставил Степана сделать несколько глотков коньяка – другого обезболивающего и противошокового в наличии не имелось.

За покосившейся стеной сарая протарахтел короткой очередью пистолет-пулемет. Сергей дернул было из кобуры пистолет, но появившийся из-за угла Цыганков успокаивающе махнул рукой:

– Не волнуйтесь, командир, там немец недобитый прятался. Вот я его и того… О, глядите, никак по нашу душу?

– А, похоже… Махни-ка ему, пока на наш погреб не наехал, это уж сущий перебор будет, – пробормотал Кобрин, глядя на приближающуюся «тридцатьчетверку» с тактическим знаком командира второй роты на башне. Сам ротный-два, старший лейтенант Ерофеев, торчал в люке, словно флюгером вертя головой из стороны в сторону. Наконец заметил Цыганкова и, прижав ладонью ларингофон, отдал приказ мехводу. Танк подвернул и двинулся в их сторону, лихо затормозив в нескольких метрах. Бросая на торчащую из-под земли башню кобринской машины ошарашенные взгляды, спрыгнул вниз:

– Живы, тарщ подполковник? Наши видели, как вы под землю нырнули. Ох, ниче ж себе! Вот бывает же…

– Нормально. Что там? – Кобрин дернул подбородком в сторону околицы.

– Так все. – Старлей расплылся в улыбке, особенно заметной на чумазой физиономии. – Добивают немца, махра даже пленных десятка два захватила. А танки ихние вроде все пожгли.

– Добро, лейтенант. Связь имеешь?

– Никак нет, – погрустнел танкист. – Осколок аккурат по антенному вводу прошелся, как автогеном срезало.

– Разыщи мне хоть кого из комбатов… Или нет, отбой, сам с тобой поеду. В тесноте, да не в обиде. Разворачивай «коробочку», и погнали.

– Понял, сейчас. – Старлей побежал к танку.

Кобрин обернулся к экипажу:

– Мужики, остаетесь здесь. Поглядывайте на всякий случай, башкой на все триста шестьдесят крутите. Как с делами закончу, пришлю пленных, пусть пандус выкопают, заведем тросы и выдернем нашу ласточку. Вопросы?

– Вопросов нет, – за всех ответил Цыганков…

* * *

Почти час Кобрин занимался «организационными вопросами»: выслушивал доклады подчиненных о потерях бригады и противника, держал связь с комдивом, намечал схему будущей обороны, осматривал трофейную технику на предмет «что можно использовать, а что – ну его на фиг», отправлял в тыл раненых и распоряжался насчет похорон павших – и прочее, и прочее… Тяжелые танки остались в строю все, хоть одному и разбили опорный каток, что практически никак не отразилось на мобильности машины. Из двенадцати «тридцатьчетверок» безвозвратно потеряли пять; еще две сейчас ремонтировались силами экипажей. Как и в прошлых боях, наибольшие потери понесли легкие танки, особенно достаточно тихоходные по сравнению с «БТ» «двадцать шестые».

Заодно распорядился и насчет пленных, отправив десяток фрицев откапывать попавший в ловушку танк. Растерявшие былой гонор гитлеровцы, сняв с собственных подбитых панцеров шанцевый инструмент, за работу взялись споро, поистине по-стахановски (в отличие от прошлого раза теперь Сергей уже знал, что это означает). Разобрав остатки свода и выкорчевав мешающее работе дерево, начали шустро рыть наклонный пандус, по которому «тридцатьчетверку» можно было вытянуть из западни. Если так и дальше пойдет, максимум через полчаса машина окажется на поверхности. Можно даже не делать съезд слишком пологим: в качестве тягача подогнали «КВ», который с легкостью выдернет «Т-34» даже под солидным углом.

Кобрин как раз обсуждал этот вопрос с механиком-водителем, сомневающимся, достаточно ли будет длины стандартного троса или придется нарастить, когда, казалось, сразу со всех сторон раздалось ненавистное «воздух!!!».

Дальнейшие события произошли как-то излишне быстро, словно неведомый киномеханик спешил поскорее промотать ленту, торопясь завершить сеанс и отправиться по своим делам.

Распластавшиеся на изломанных крыльях «лаптежники» заходили от солнца. Первая двойка, врубив сирены, кувыркнулась через крыло, набирая в пикировании максимальную скорость. От серо-голубого брюха первого оторвалась, стремительно увеличиваясь в размерах, зловещая черная капля; парой секунд спустя отбомбился второй. Бум! Бум! Пока далеко, на самом краю села, но это лишь дело времени: еще одна пара уже вошла в пике.

Успев подумать, что зенитного прикрытия у них нет, поскольку тылы, учитывая особенности нынешнего задания, вслед за бригадой не подтягивались, капитан сорвал с плеча механика-водителя автомат и заорал:

– Витя, Гриша, за мной! В темпе вальса!

И побежал к застывшему неподалеку от раскопа «ворошилову».

– Немцы разбегутся! – пропыхтел Цыганков, но Сергей даже внимания не обратил: не до них сейчас. Разбегутся – и фиг с ними, будем живы – новых найдем. Или сами докопаем. Главное, налет пережить…

Громыхнув прикладом о броню, крикнул высунувшемуся мехводу:

– Заводи! Не стоять, маневрировать! Скорее!

Экипажи остальных бронемашин уже тоже запускали моторы, помня, что у неподвижного танка куда больше шансов попасть под бомбу, чем у движущегося. Ненамного, правда: «лаптежники» и по движущимся мишеням, увы, неплохо работают.