Но теперь все переменилось. Лишь самым краешком сознания оплакивала она теперь утрату своей душевной невинности и намерение Гиринта подчиняться ей восприняла как единственно правильное и соответствующее ее роли Ясновидящей. Ким теперь и сама бы взяла все в свои руки, даже если б он ей этого и не предложил. Они находились сейчас в Гуин Истрат, а эта местность с незапамятных времен принадлежала Богине-матери, а стало быть, и Джаэль, однако охота, которая им предстояла, состоится на территории, за которую отвечает она, Ким, а не кто-нибудь другой, и если им грозит опасность, то именно ей, Ким, следует вовремя эту опасность разглядеть.

Все время ощущая в своей душе присутствие Исанны и помня о собственных седых волосах, Ким сказала:

— Когда-то Лорин и Джаэль помогли мне вытащить Дженнифер из Старкадха. — Ей показалось, что пламя свечей на алтаре вздрогнуло, когда она произнесла название этого проклятого места. — Теперь мы снова сделаем это вместе, а Тейрнон и Гиринт помогут нам. Я же все свои силы направлю на воссоздание зримого образа этой зимы и попытаюсь проникнуть в его суть, а точнее — в мысли создающего ее Ракота. Веллин, я надеюсь, сумеет меня защитить. Но без вашей поддержки мне с этим не справиться.

— А чем сможет тебе помочь Бальрат?

Это спросила Джаэль, напряженная и сосредоточенная, и в голосе ее не было и следа обычной резкости. И Ким, отнюдь не имея намерения как-то возвеличить собственную роль, строго возразила ей:

— Проникновение в суть вещей — это искусство Ясновидящей. Бальрат тут ни при чем, и я даже не думаю, что он станет светиться.

Джаэль кивнула.

— А если тебе удастся понять суть этой зимы, что ты хотела бы делать дальше? — спросил Тейрнон.

— Вы сможете остаться со мной до конца? — спросила она обоих магов. Лорин кивнул и сказал:

— Думаю, да. Ты ведь хочешь, чтобы мы попробовали придать форму тому образу, суть которого ты надеешься постигнуть, верно?

— Да. Чтобы мы увидели его — как тот замок, который ты показывал нам еще в нашем мире, до того как мы впервые совершили Переход. — Она повернулась к правителям народов Фьонавара. Их было трое, и рядом с ними стоял четвертый, который тоже был королем когда-то очень давно и навсегда им остался. Однако обратилась она только к Айлерону. — Господин мой Верховный правитель, тебе будет трудно это понять рассудком, но все мы, возможно, станем невидимыми глазу под воздействием столь мощных магических сил. И если тебе все же удастся увидеть нечто, созданное искусством и волшебством наших магов, то ты непременно должен запомнить, что это было.

— Не беспокойся. Я это сделаю, — пообещал Айлерон, и голос его звучал удивительно уверенно и спокойно. Ким посмотрела на шамана:

— Что-нибудь еще, Гиринт?

— Ну, что-нибудь еще всегда найдется, — проворчал тот. — Вот только не знаю, что именно. Возможно, нам все же в конце концов потребуется твое кольцо.

— Возможно, — согласилась она. — Но я не могу подчинить его себе. — При одной лишь мысли о том, как вспыхивает у нее на руке Камень Войны, ей уже стало больно.

— Это понятно, — сказал слепой шаман. — Ну что ж, веди нас. Я постараюсь не отстать от остальных и быть все время у тебя под рукой.

Ким собралась с силами и сосредоточилась. Потом окинула взглядом остальных, собравшихся вокруг нее кружком. Мэтт и Барак стояли, широко расставив ноги, Джаэль закрыла глаза, и, как заметила Ким, то же самое сделал Тейрнон. Но Лорин смотрел прямо ей в глаза.

— Мы пропали, если это не удастся, — прошептал он. — Но все равно — веди нас, Ясновидящая!

— Ну так за мной! — выкрикнула она и, закрыв глаза, почувствовала, что куда-то падает, все вниз, вниз, сквозь слои сознания, сквозь пространство и время. Одного за другим она находила их как бы в своей душе — Джаэль, касающуюся глубинных корней матери-земли, обоих магов — Лорина, исполненного ярости и страсти, и Тейрнона, ясного и спокойного, как всегда; затем она почувствовала присутствие Гиринта и поняла, что Гиринт прихватил с собой свой тотем, хищную ночную птицу кейю, охотницу с Равнины, и это было настоящим подарком для нее, Ким, и для всех них, ибо то был дар Истинного Имени шамана Гиринта.

«Благодарю тебя», — мысленно сказала она ему. Затем, как бы вобрав в себя их всех, двинулась дальше, все глубже погружаясь в этот сон наяву. Это было похоже на затяжной нырок, когда долго-долго плывешь под водой, не выныривая на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.

Там, в глубине, было очень темно и холодно. Ким с трудом удавалось подавить страх. Возможно, она здесь и погибнет, очень даже возможно. Но тогда погибнут и все они. Лорин сказал правду. Неудача для них недопустима. И в сердце ее тогда вспыхнул светлый огонь гнева, и ненависть к этой абсолютной тьме была такой слепяще-яркой, что она использовала ее свет для создания некоего образа прямо здесь, на немыслимой глубине, на самом дне этого застойного колодца, в котором они очутились.

Она ничего не представляла себе заранее и предпочла сделать так, чтобы этот магический сон сам выбрал для себя наиболее адекватную форму. Так и случилось. Она почувствовала, что и остальные поняли это, и все они, несмотря на охватившие их горе, гнев и мучительную любовь, увидели ясный образ Данилота — королевство альвов было совершенно открытым и совершенно беззащитным среди чуждых ему снегов и льдов, и над ним разливалось яркое сияние. И она пошла прямо туда — не в тот дивный свет, хотя этого ей страстно, всем сердцем хотелось, а прямо в безжизненную зиму, что окружала Данилот. Нырнув в ее глубины, она почувствовала поддержку всех остальных, и подобно стреле, выпущенной из волшебного светящегося лука, вонзилась в самую сердцевину зимы.

И поняла, что ей удалось прорваться.

Теперь ее окружала сплошная чернота. Светлый образ Данилота исчез. Она летела все вниз и вниз, точно войдя в штопор, и уже не могла управлять собственным полетом. Она летела вниз очень быстро, и ей не за что было ухватиться, чтобы замедлить падение, не за что удержаться, не за что…

«Я здесь». И она действительно почувствовала присутствие Лорина.

«И я». Это была уже Джаэль.

«Всегда с тобой». Ах, храбрый Тейрнон!

Все еще было очень темно, и она продолжала лететь в эту бездонную тьму. Никакого ощущения пространства, ни каких-либо стен, вообще ничего конкретного, за что можно было бы ухватиться хотя бы взглядом, — ее постепенно охватывало отчаяние, хотя остальные по-прежнему были с нею. Но их сил было недостаточно здесь, куда она теперь попала, в этих глубинах, созданных Могримом. Здесь было слишком много Тьмы! Однажды она уже видела такое — когда прилетала сюда спасать Дженнифер; но теперь все было иначе: у нее не было обратного пути, и ей предстояло лететь вперед еще очень и очень далеко.

И тогда она услышала голос пятого.

«Кольцо», — напомнил ей Гиринт голосом птицы кейи, ночного хищника, стража пути, ведущего в мир мертвых.

«Я не могу!» — мысленно ответила она, но стоило ей сформулировать эту мысль, как она ощутила на руке знакомый обжигающий огонь и в мозгу запульсировали красные вспышки.