Митараи дерзко смотрел на собеседника, словно раздавал указания.

– Конечно есть. И вы, несмотря ни на что, тоже станете моим другом. Если вам это не нравится, то давайте не будем тратить время – каждый пойдет своей дорогой. Но я буду готов в конце поделиться с вами разгадкой, – сказал он, откинувшись на спинку дивана.

Тангэ беззвучно засмеялся, обнажив ряд мелких белых зубов. Его улыбка, которую я видел впервые, выглядела натянутой.

– Никогда в жизни не встречал человека, подобного вам, – настолько уверенного в себе и своих силах… Понимаю. И простите мне мою грубость. Впредь я смягчу свое отношение. Позволите присесть?

– Пожалуйста.

– Позвольте задать несколько вопросов. Как вы узнали, что тела будут там?

– Это довольно трудно объяснить. Вот мой друг точно знает. Расспросите его позднее, пожалуйста. У Исиоки тяжелый характер, но если вам повезет и он будет в хорошем расположении духа, то поделится с вами.

– Мы обнаружили четыре тела. Чьи они?

– Я приступил к расследованию только вчера, и пока еще многое неясно. И это – один из секретов. Но я уверен, что мы найдем подсказку в этом доме. Позже я пройду по дому с господином Тэруо и, если мне дадут осмотреть кабинет мистера Пэйна, смогу рассказать вам больше.

– Есть еще одна нестыковка. Мы тщательно обследовали лавр и не обнаружили в его стволе достаточно больших отверстий.

Я внимательно слушал детектива Тангэ, не понимая, к чему он клонит.

– Мы полагали, что кто-то убил четырех человек, а затем затолкал их тела в дерево, чтобы спрятать. В верхней части ствола была небольшая дырка, но в нее не мог пройти и один труп, тем более четыре. Как же это получилось? – Тангэ замолчал и посмотрел на Митараи. Тот не ответил.

– А через то отверстие?.. – тихо спросил я.

– Нет, в такое маленькое отверстие не смог бы пройти даже череп. Все тела были аккуратно размещены в полости и ровно усажены без единого повреждения, все четыре.

– Значит, их съело дерево, – вдруг заговорил Митараи. – Повремените пока с этим вопросом. Нам не хватает важных деталей для его решения. Давайте заключим сделку? Вы будете расследовать то, о чем я вам сейчас расскажу. В результате разгадка может прийти раньше, чем вы можете представить!

– О чем вы? – спросил Тангэ, достав из кармана блокнот.

– Внутри камфорного лавра было четыре трупа, так?

– Верно.

– Сперва нужно узнать предполагаемую дату гибели каждого из них. Прошу вас непременно приложить к заключению судебно-медицинской экспертизы сведения о том, что на черепах не было ни мышц, ни кожи, притом что волосы сохранились превосходно.

– Что дальше?

– Нужно выяснить, являются ли эти дети японцами или нет. Выясните, не пропадал ли кто из детей иностранцев во времена работы школы Пэйна. Если вы подтвердите, что обнаруженные сегодня останки принадлежат японцам, то расследовать версию со школой нет необходимости. На мой взгляд, первая версия более жизнеспособная… Узнать что-то о школе будет непросто. Осмотрев кабинет мистера Пэйна, мы можем найти списки учеников и выпускные альбомы тех времен, но большинство выпускников давно вернулись на родину… И еще один момент. Мы должны как можно больше узнать о господине Тэруо, супруге госпожи Ятиё Фудзинами, и о его жизни до встречи с ней.

Тангэ, нахмурившись, делал записи в блокнот.

– Это всё?

– Возможно, у вас есть, что добавить. Что показало вскрытие тела Таку Фудзинами?

Тангэ снова состроил кислую мину, с которой начинал разговор.

– Собственно, ничего особенного, – ответил он недружелюбно.

– Были травмы или переломы?

– Обнаружили несколько трещин в костях.

– Где?

– Кости бедра, таза и так далее.

– Таз? А еще что-то?

– Да нет…

– Следы удушения?

– Нет, но…

– Но?

– Левое колено вывихнуто.

– Вывих, значит? – Кажется, Митараи такого не ожидал. Он задумался, прижав кулак ко лбу.

– Тогда на этом всё? – осторожно спросил Тангэ, словно боялся побеспокоить моего друга.

– Нет, еще кое-что. Носки Таку были испачканы? – спросил Митараи.

– Нет, они были чистыми.

Митараи, скривив лицо, медленно кивнул.

– Не могли бы вы попросить господина Тэруо дать нам возможность осмотреть комнату, которую сейчас использует госпожа Ятиё, – личный кабинет мистера Пэйна? Думаю, тогда у нас появится больше важных зацепок для расследования.

На улице продолжал идти дождь. К дому стянули множество полицейских и патрульных машин; звуки беспокойных шагов людей смешались с шумом дождя.

Тэруо Фудзинами вел себя благоразумно и был вежлив с наводнившими его дом полицейскими. Я был поражен столь резкими переменами – еще пару часов назад он и знать нас не хотел, а теперь отвечал на вопросы с вежливой улыбкой, шутил и был любезен. Даже Митараи, стоявший рядом с детективом Тангэ и его коллегами, похоже, заслужил вежливое обхождение – казалось, Тэруо признал в нем настоящего следователя.

Мой друг наклонился ко мне, довольно улыбаясь:

– Благоразумные люди быстро меняются.

Больше всего Митараи интересовал кабинет госпожи Ятиё, сейчас находившейся в больнице. Комната, раньше принадлежавшая директору школы мистеру Пэйну, располагалась на первом этаже дома Фудзинами, рядом с гостиной. В ней хранилось множество ценных вещей, поэтому она всегда была заперта на замок, ключ от которого доверили господину Тэруо. Детектив Тангэ передал ему просьбу Митараи, и кабинет открыли специально для нашего расследования.

Звук открывающегося замка эхом разнесся по темному коридору дома Фудзинами, наполненному шумом дождя. Тэруо толкнул тяжелую дверь красновато-коричневого оттенка живой древесины – она единственная не была окрашена в белый цвет.

Сделав шаг за порог комнаты, я ощутил запах пыли и хорошо знакомый всем заядлым посетителям антикварных лавок аромат старины.

Шторы были открыты. Тусклый свет, пробиваясь через квадратное стеклянное окно, падал на дорогой персидский ковер на полу. Капли дождя, стекая по окну, заставляли свет преломляться и трепетать, и медленно изменяющийся узор проецировался на пол слабо освещенной комнаты.

– Какая впечатляющая коллекция! – обрадовался Митараи.

Я согласился с ним. В комнате было собрано буквально все, что всегда интриговало и привлекало жителей Запада в Японии. Помимо этого, комната в европейском стиле вмещала письменный стол, стул, телевизор, телефон и два небольших дивана.

Темно-коричневые стены были почти полностью покрыты свитками с образцами каллиграфии и картинами японских художников. Было странно видеть свитки с традиционными восточными пейзажами на дощатой стене европейского дома. Бóльшая часть работ была нарисована чернилами и кистью, но я заметил среди них и гравюры, похожие на укиё-э[74]. Часть картин, не поместившихся в кабинете, видимо, была развешана в коридорах и на лестнице.