«…и уснуть мне сегодня, чую, не даст, если даже другие дадут», – мысленно договорил он.

– Не думаю, что после сегодняшнего кто-то из часовых примет еду или питье из чужих рук, – резонно заметил маг.

– Да у нас в городе и кроме часовых найдется, на кого или на что напасть, – ворчливо заметил Митроха. – Сегодня они квас отравили, завтра – все колодцы…

– Оптимист вы, Митрофан Гаврилыч, – сухо сглотнул Агафон, живо представив последствия.

– …Вот если бы, я говорю, можно было своих часовых на захваченных коврах в воздух поднять, да чтоб они по ночам за периметром приглядывали, кто куда летит… – грустно подпер щеку Митроха. – Да только толку с этого – чуть… Ковров-то всего три, с Масдаем – четыре, а у них, поди, тьма-тьмущая…

– Шовинизм чистой воды, – вдруг сухо раздалось у них из-под животов. – Всегда-то вы, люди, всю черную работу норовите на нашего брата переложить…

– Переложить?.. – непонимающе уставился себе под подбородок князь.

– Да, – недовольно буркнул ковер. – У вас же у самих есть специально обученные женщины злобного нрава, есть эти… веники с палками… – так нет: давайте, в конце октября, под снегом и дождем используем ковры. А что я и так-то сушиться толком не успеваю – пускай… Сгниет он или заплесневеет – так невелика поте…

– Ах ты, чтоб тебя!.. А ведь молодец, ковер!.. – от души хлопнул ладонью по влажному ворсу главнокомандующий обороной за неимением у Масдая плеча. – Хорошо придумал!.. А ведь с высоты-то не только наблюдать можно – можно и стрелять! И горшки ваши, Агафон, на войска сбрасывать!.. И засылать лазутчиков в стан противника!.. И… и… и… Да дайте только начать!..

* * *

С рассветом в Лукоморске началась охота на ведьм.

На всех перекрестках и базарных площадях, во всех местах мало-мальского скопления народа с утра до вечера, без перерыва на обед нарядные глашатаи со свитками с настоящими царскими печатями зачитывали указ оборонного командования о дополнительном наборе в ополчение ведьм призывного возраста со своим летательным аппаратом и стрелков – подростков мужска пола, телосложения субтильного, высоты не боящихся и из лука метко стрелять по движущимся мишеням умеющих. Тем, кому патриотизма в качестве стимула было недостаточно, была обещана плата – серебряный рубль с полтиною за ночной вылет. Место сбора для записи – задние ворота царского дворца, ведущие в казармы. Спросить же следовало полковника Гвоздева.

К обеду рекламная кампания стала приносить – вернее, приводить – первые плоды, и у Казарменных ворот дворца собралось десятка два специально обученных женщин со своими летательными аппаратами и раза в три больше подростков, желающих поупражняться в меткости стрельбы по движущимся неприятельским мишеням.

Данила Гвоздев, придирчиво осмотрев собравшийся разношерстный люд, дал сигнал часовым пропустить добровольцев. Притихшей пестрой толпою, ощетинившейся метлами и луками, те влились на казарменный плац, он же стрельбище.

– Здравствуйте, люди добрые! – приветствовал их полковник, и те, словно полдня репетировали, дружно, хоть и слегка вразнобой, отчеканили:

– Здравствуй мил человек полковник Гвоздев!

Шорник в отставке смутился, отвернулся, улыбнулся в усы, и через несколько секунд продолжил, как ни в чем не бывало:

– Раз вы тут собрались, стало быть, знаете, что Родина в вас нуждается для выполнения особо важного и опасного задания, которое, кроме как вам, и выполнить для нее больше некому…

После краткой, но изобилующей подробностями и эпитетами вступительной речи, Данила обвел серьезные лица волонтеров суровым взглядом и предложил:

– Поскольку задание и вправду жуть как опасное, кто из пришедших захотел вернуться домой, я не неволю.

Народ переглянулся, пожал плечами, и краснощекая корпулентная баба лет пятидесяти – пятидесяти пяти, затертая где-то в самой гуще новобранцев, пристукнула помелом и недовольно выкрикнула:

– Чёй-то ты нас, боярин полковник, отговаривать вздумал? У нас, поди, на плечах своя голова есть, всё решили уже! Ты время не теряй, а записывай давай! Тебе еще нам это выдавать… ну… Эти… которые глашатаи сказали…

– Деньги? – сурово уточнил Данила, отыскивая взглядом в толпе толстуху.

– Да сам ты – деньги! – не на шутку обиделась та. – Ты свои деньги засунь в этот… в железный шкаф! Пригодятся, когда отстраиваться после войны будем! Я тебе талдычу, что глашатай говорил, что мы должны явиться на сборы со своими…

– Летальными паратами, – важно подсказал тощий мальчишка лет четырнадцати рядом с ней.

– Во-во! – обрадовалась баба. – А у нас – я тут с женчинами переговорила – ни у кого их нет. Но что мы всегда пользуем, то мы принесли… – и она подняла повыше и продемонстрировала свою метлу – пучок прутьев, обхватом с его талию, объявший небольшое бревно. К перетягивающей прутья проволоке был прикреплен веселый красный, в желтых бабочках, бантик. – Может, сойдет, если этих… паратов… на всех не хватит?.. А, полковник?..

– А ты, стало быть, ведьма? – недоверчиво склонил голову набок и вытянул шею Данила.

Контраст между знойной женщиной – мечтой бояна и остальными претендентками был килограммов в восемьдесят, не меньше.

– Не веришь? – прищурилась и вытянула шею и баба, и полковник почувствовал, как взгляд ее просверлил его насквозь и со свистом вышел, подобно наконечнику стрелы со смещенным центром тяжести, в районе правой пятки.

– В-в-в… в-в-верю, – только и сумел тот, что кивнуть.

– Вот то-то, – с самодовольным удовлетворением ухмыльнулась ведьма. – Так что записывай, мил человек полковник. Зовут меня Марфа Покрышкина, ведьма в тринадцатом колене. И паратик-то улетальный получше под меня выбирай – а то еще не всякий, поди, выдержит.

– А… стрелок кто с Марфой будет? – обвел Данила всё еще слегка ошалелым взглядом оживившуюся толпу.

– А меня пишите! – помахал ему рукой тот же тощий парнишка – любитель длинный непонятных слов. – Мы с ней из одной деревни, из Пятихатки! Пишите, Пашка Дно по прозвищу Пашка-без-промашки, охотник с девятилетним стажем, будет с теткой Марфой летать!

– Ишь ты, хитрый какой!.. – тут же донесся из толпы стрелков обиженный ломающийся голос. – Так нам на всех ведьмов-то и не хватит!

– Хм… И верно… – почесал в затылке полковник, но моментально нашел выход: – А мы сейчас всех женчин сочтем, а стрелков на стрельбище проверим – самые меткие у нас в бой и пойдут. В смысле, полетят.

– А остальные?

– В запасе будут. На всякий непредвиденный. Так что, бабоньки – по порядку номеров рассчитайсь!

– Это по какому такому твоему порядку нам рассчитываться надо?

– А номера нам и не выдавали еще!

– Это вам не выдавали, а я в очереди за толокном с вечера место занимала – у меня номер триста тридцать седьмой, через два часа – перекличка!