Глядя им вслед, Карл ухватил Терри за рукав.

– С каких это пор ебанутый садист Блэки стал “мистером Блэком”? – Он впился взглядом в широченные зрачки Терри. – Ага, догнал. Знаешь, лично я даже под мощной ешкой не перестану считать этого пидараса злобной сволочью!

Радостная улыбка Терри расплылась еще шире.

– Хватит жить прошлым, Карл, забудь вчерашние войны. Так ты мне всегда говоришь?

Карл Эварт сунул Терри Лоусону коробку с дисками.

– На, держи.

– Может, еще сортир надраить? – скорчил рожу Терри, но приказ исполнил, и они вышли наружу следом за Альбертом Блэком с девочками.

18

Гуляки вышли из “Камеи” на Вашингтон-авеню в Майами-Бич и растворились в темноте и густом воздухе ночной Южной Флориды. Билли Блэк не мог поверить, что они с Валдой Риаз видели, как его дедушка под опекой клевой пелотки залез во внедорожник, куда потом сел диджей Н-Син с компанией! Билли с Валдой недоуменно пялились друг на друга.

“Дед уехал со шлюхами? Куда они его везут?”

Лестер, сидящий на водительском сиденье, поздоровался с Альбертом Блэком, Хеленой Хьюм, Брэнди и Карлом, потом забрал коробку у Терри Лоусона и засунул на переднее сиденье.

– Куда мы едем? – спросил Альберт Блэк.

– Вечеринка в Эверглейдс. У них там с музоном напряги, а Эварт к ним впрягся, рубает классическую тему.

– Мне действительно пора домой, – сказал Блэк. Но сел в машину, потому что уже не хотел бросать эту компанию.

– Не надо. Вы теперь в банде, главарь нашей бригады, – улыбнулась Хелена.

– Не хочу вам мешать…

– И не помешаете. Карл, скажи ему.

Блэк посмотрел вперед, туда, где сидел Карл Эварт. Хелена разминала ему плечи и шею. Диджей обернулся на давнего врага, давая понять, что общество Блэка ему не нужно.

– Пускай мистер Блэк сам решает. Мне все равно. Хелена подняла брови, а Терри простонал под звук

заводящегося мотора:

– Эварт, расслабься! Ты только и думаешь, как он тебя пиздячил плеткой! Забей уже! Меня пороли чаще, чем тебя, но я не делаю стремную морду по этому поводу. Прикинь, – он повернулся к Блэку, – ты жестко нас лупил.

Блэк к пущему смущению почувствовал, что это утверждение наполняет его гордостью.

– Ага, если уж ты порол нас, так порол, ну ты понимаешь, – подчеркнул Терри.

– Ты входил в тройку самых суровых, – с печальной улыбкой признал Карл. – Может, наравне с Мастертоном, но на фоне Брюса, конечно, курил в углу.

– Ага, Брюс был тот еще маньяк. – Терри сморщился от воспоминаний. – Такая скотина!

Блэка задело. Брюс. Этот пьющий, неотесанный подонок, неспособный и двух слов связать. Нелепо, что такому человеку доверили преподавать в средней школе. Брюс наказывал детей просто для удовольствия. Но если подумать, разве Альберт Блэк не ощущал, как насилие помогает ему сбросить напряжение?

“Нет… конечно, нет… я ненавидел грех, но не грешников. Я всегда шел по праведному пути и любил их… но… но… карать врага, со мстительным привкусом ярости на устах, смотреть, как они падают ниц пред твоей властью, конечно, сам творец дал нам подобную черту, чтобы праведники несли возмездие…

Или это Сатана со своими коварными уловками втерся к нам в доверие под личиной праведности? Возможно ли, чтобы даже христианский солдат, орудующий мечом в крестовом походе добра, чтобы он, в миг победы, поддался на соблазны и пал пред дьяволом?”

– Останови, – рявкнул Карл. – Я на минутку. Блэк заметил, что они затормозили перед отелем,

до которого он выследил их вчера. Эварт вышел и стремительно исчез в дверях.

Хелена разговаривала с Лестером, и Блэк вынужденно слушал, как Лоусон делает этой американке те же развратные и бесстыдные предложения, что и пустоголовым хихикающим девахам в школе, почти тридцать лет назад.

– Ну что, будем любить друг друга?

– Возможно.

– Просто возможно, вполне возможно или возможно наверняка?

– Ты никогда не угомонишься?

– Ага.

Блэк заметил, что потрепанный водитель передает Лоусону и его спутнице пакетик белого порошка. Однозначно какой-то наркотик. Он отметил, что Хелене хватило мозгов отказаться от этой отравы. Поистине восхитительная девушка. Не стоило надеяться, что Лоусон и его американская шлюха проявят подобную сдержанность, и вскоре они с какой-то штуки вроде ключа от дома втягивали в ноздри горки порошка. Альберт Блэк отвернулся к окну.

Терри хотел было предложить учителю, но передумал и вернул пакетик Лестеру.

– Отличная вещь, дружище, понеслась, – сказал он. Лоусон был на взводе, когда вернулся Карл Эварт,

неся электрический и заварочный чайник, банку меда и пластмассовые стаканчики.

– Эварт, угощайся коксом! – заорал Терри Лоусон.

– На хрен. Я оттягиваюсь чайком, – улыбнулся Карл Эварт.

Пересмотрев свою оценку Карла Эварта, Блэк ощутил, как целительный бальзам собственного великодушия кружит ему голову. Тем временем машина тронулась и покатила по дамбе к центру Майами. Пожалуй, Блэк заблуждался насчет Эварта, или, что вероятнее, Хелена хорошо повлияла на него. “Может, он достоин такой любви. Может, я был достоин любви Марион”.

Внедорожник, громыхая басами из колонок, влился в конвой, уходящий из Майами в темноту ночи. Блэк смотрел наружу, когда огни города внезапно исчезли. До него дошло, что Лоусон, явно под кайфом, бормочет ему в ухо всякую похабщину.

Удивительно, но Альберт Блэк не разозлился, он ощутил лишь усталость и замешательство. И был какой-то странный, мрачный уют в ритме, если не в содержании болтовни пацана из эдинбургского района.

– Мне в голову пришла идея нового продукта, так что я написал в “Гиннесс” в Дублин. Эти гондоны мне не перезвонили: ни хрена не одупляют. Я им предлагал сделать газированный “Гиннесс”, под вкусы коктейльного поколения, они прутся от газировки. В конце концов, есть же “черный бархат”: “Гиннесс” с шампанским. Стаут – старперское бухло, пора устроить ребрендинг. Прикинь, тебе рассказываю первому, – заговорщицки кивнул Лоусон. – Важная штука этот ребрендинг. Я даже себе его замутил. Если по чесноку, я не по-детски отжигал. У себя на районе драл все, что шевелится, и мне хватало для счастья.

Блэк вспомнил собственную свадьбу, Марион в белом платье. И как его пьяный отец спрашивает, куда делся его друг, Алистер Мейн. Порок всегда рядом. Повсюду. Но Лоусон в своем моральном падении не знает предела. Блэк вспомнил Бернса, как его строки всегда утешали его в трудные минуты.

В такую ночь и в этот мрак

Грешно из дома гнать собак…*

* Поэма Роберта Бернса “Том О’Шентер” здесь и далее дана в переводе Ю. Князева. – Примеч. пер.