Взгляд леди де Ракаш на мгновение остановился на моих болтающихся ногах.

— Вы, я думаю, вполне сможете сделать более интересную работу. Изобразите схему воздействия магических потоков на стандартный объект со стандартным магическим фоном при условии, что вы маг-универсал с очень скудными возможностями и способны пользоваться только заклятиями первого уровня. Приступайте.

Я чуть не рассмеялся, когда маркиза надменно вскинула подбородок и вернулась за свой стол, пребывая в полной уверенности, что посадила меня в лужу. Нет, конечно, она была в своем праве и не вышла за рамки школьной программы первых дней обучения. Весь необходимый материал мы уже получили, так что формально предъявить ей претензии было нельзя. Тем более что ничего сверхординарного от меня не требовалось. Кроме хорошего понимания основы всех четырех стихийных школ и умения быстро и аккуратно рисовать.

Высунув от усердия язык, я принялся за чертежи, краешком глаза посматривая на безупречный профиль маркизы. На то как она сперва презрительно молчит, свысока поглядывая на несчастных адептов. Как изредка постукивает по столешнице ноготком, предупреждая тех, кто излишне ворочается на лавке и подает соседям умоляющие знаки. А потом, утомившись пресекать многочисленные подсказки, от нечего делать косится на мирно покоящийся в углу отчет.

У меня аж рука замерла, когда магесса задержала на нем взгляд и словно бы заколебалась. На моих губах появилась саркастическая ухмылка, так что пришлось поспешно уткнуть нос в схему и не поднимать его до тех пор, пока леди де Ракаш не убедилась, что мне совсем-совсем не до нее.

Когда она протянула руку и как бы невзначай подвинула к себе мой титанический труд, прикрытый сверху скупо подписанным титульным листом, я даже дыхание затаил, чтобы не выдать себя неосторожным движением. С нескрываемым удовольствием отметил, что перетягивающая отчет лента сползла на стол. А потом увидел, что маркиза все-таки перевернула первый лист, и радостно хрюкнул.

К счастью, магесса этого не услышала. Обведя надменным взором старательно скрипящих перьями адептов, она опустила взгляд на мои каракули, затем перевернула второй лист и… застыла, как изваяние, потрясенно уставившись на нарисованную там картинку.

Собственно, это была даже не картинка, а тщательно иллюстрированный доклад на тему вскрытия трупа. И для того, чтобы он выглядел совсем уж сногсшибательно, я снабдил рисунки простенькими, но очень качественными иллюзиями, которые придавали изображению объем, глубину и делали его почти живым.

Беда в том, что создание иллюзий — довольно трудоемкий процесс, требующий предельного сосредоточения. Для качественного рисунка нужно в совершенстве знать предмет, ставший основой для работы, изучить его в деталях и, чтобы случайно в иллюзию не вкралась посторонняя мысль, ни в коем случае не отвлекаться. В противном случае вы, желая показать другу флегматично жующую корову на зеленом лугу, рискуете вместо нее нарисовать свою одноклассницу, мысль о которой крайне не вовремя проскочила в вашей шальной голове.

Ментальная магия коварна, поэтому нет ничего удивительного, что пару раз, ну ладно, не пару, а больше, мои мысли упорно возвращались к человеку, который стал причиной моего пребывания в секционной. Для юного светлого мага, пораженного красотой очаровательной маркизы, это было бы так естественно! Поэтому, создавая иллюзии лежащего на столе тела, он совершенно случайно наложил на него трепетный образ вышеупомянутой леди. И, будучи впечатлительным мальчиком, так же случайно представил ее себе несколько… неодетой. Ну, насколько хватило его богатого воображения.

Когда маркиза узнала в накрытом простыней теле свою собственную фигуру, у нее пропал дар речи.

Когда на следующей странице с этого самого тела оказалась откинута простыня, из ее горла вырвался сдавленный стон, больше похожий на гневный рык, который мог бы напугать даже привыкшего ко всему некроманта.

Но когда чуть ниже в отчете появилась целая серия детализированных рисунков, последовательно и очень точно описывающих процесс вскрытия со всеми подробностями, с торчащими из-под кожи ребрами, выпотрошенной грудной клеткой, вздутыми кишками и демонстративно разложенными на столе внутренними органами, над которыми уже застыла рука с зажатым в ней острым скальпелем, леди стало резко не по себе. Потому что при внимательном рассмотрении можно было заметить, и она, несомненно, это увидела, что на каждом из этих рисунков неизменно присутствует одно и то же лицо.

Признаться, мне всегда было интересно знать, как себя чувствуют люди, узревшие собственный труп в такой компрометирующей ситуации. Представляете: смотришь на чужое тело, понимаешь, что оно чужое, но потом вдруг, будто по волшебству, оно начинают меняться… руки, бедра, грудь, лицо стремительно плывут, приобретая вполне узнаваемые черты…

Сперва ты просто смотришь, не в силах поверить в то, что это правда. Но потом в груди холодеет от осознания. Лицо становится все четче. Реальнее. Ближе. И в какой-то момент ты с содроганием понимаешь, что видишь самого себя. Как будто смотришь в зеркало и с ужасом сознаешь, что это ты лежишь на секционном столе… это твое тело разрезано, как свиная туша… и это над тобой занесено острое лезвие, хотя ты еще вроде бы дышишь и даже можешь членораздельно говорить…

Жуть, правда?

Но это еще не все. Потому что ниже, старательно привлекая к себе внимание умышленно посаженными кляксами, шли такие же подробные комментарии, в которых то и дело мелькали фразы: «В процессе вскрытия трупа леди де Ракаш (имя старательно зачеркнуто)… неизвестного мужчины выявились следующие изменения. В теле (очередная жирная клякса, буквально бросающаяся в глаза и тоже подразумевающая некое имя) найдены признаки несомненного старения… В ходе изучения материала сердечной мышцы (на этот раз имя не видно, но легко угадывается по размерам кляксы) того же неизвестного трупа обнаружены пораженные жировыми бляшками сосуды, а в печени объекта — несомненные признаки злоупотребления крепкими напитками, что привело к ее структурной перестройке и задержке крови в брюшной полости…»

И так далее, и тому подобное. Вплоть до вывода о причине смерти, в котором аж дважды… ну, это я просто увлекся… мелькали тщательно заштрихованные места.

Когда с лица леди де Ракаш сошла вся краска, а дыхание стало похожим на последние вздохи агонизирующей лани, я демонстративно поставил в конце своей схемы жирную точку и бодро спрыгнул с подоконника. После чего, игнорируя завистливые взгляды адептов, с гордостью положил исписанный лист на преподавательский стол.

— Госпожа де Ракаш, я ее добил!

— Ч-что? — непроизвольно вздрогнула маркиза, пугливо накрыв рукой лежащие перед ней бумаги, и резко подняла голову. — Кого вы добили?!

— Схему, — вежливо улыбнулся я, заставив ее в панике покоситься на проверочный лист. — Я закончил работу и сдаю ее вам на проверку.

Взгляд маркизы метнулся в сторону отчета, а затем застыл на моем невозмутимом лице.

— К-какую еще проверку?