тела столкнулись. Все во мне было не в порядке. Прямо сейчас я едва могла контролировать свои конечности.

— Джесс, начал Кронос, — это Мэйзи. У нас связь на всю жизнь, и на этот раз именно она спасет мир от грехов.

Глаза Джесселлы вблизи были еще насыщеннее, цвета корицы, который казался ненастоящим, хотя, вероятно, был настоящим. — Мне нужно, чтобы ты прочитала ее, — сказал он, подталкивая меня вперед. — Нам нужно знать, как будут выглядеть грехи, когда она добавит еще. — он прочистил горло. — Мне нужно знать ее судьбу.

Взгляд Джесселлы скользнул по мне, и я наконец заметила, что мы были одеты одинаково. Ее платье было золотистым и даже более облегающим, чем мое, но с таким же глубоким вырезом на груди, таким же блеском блесток и еще более высоким разрезом на бедре.

— Ты знаешь, что Мойры управляют судьбами. Это не моя сильная сторона.

Кронос хлопнул рукой по стене, прямо рядом с ее головой. Она подскочила, прежде чем раздражение отразилось на ее идеальных чертах.

— Я не прошу тебя контролировать ее судьбу, я прошу тебя прочитать ее. Ты сделаешь это для меня, — сказал он, в его тоне проскользнула требовательность. — Ты. Блять. Должна. мне.

Иисус. Я бы не сказала ему «нет», если бы он заговорил со мной таким образом. #Не Желая смерти

— Что именно ты хочешь, чтобы я тебе сказала? — Спросила Джесселла, к ней вернулась часть уверенности. — Я провидица, а не судьба.

— Просто скажи мне, как сохранить ей жизнь, — внезапно сказал он. — Скажи мне, как спасти мир, не принося в жертву Мэйзи.

В ту секунду я заслужила ее вечную ненависть, когда она обратила на меня свой яростный взгляд. Мы обе услышали эмоции в его голосе. Мы обе знали его достаточно хорошо, чтобы понимать, что обычно он не был таким озабоченным или заботливым. Не о ком-то, кто был практически человеком.

У меня было единственное, чего она, вероятно, хотела сотни лет: забота Крона. Его внимание. Его… сердце, может быть? Если бы его демонстрация на балконе была чем-то примечательным, или мои планы на секс позже вечером, тогда я бы получила его сердце и его #Золотой Член

Рука Джесселлы метнулась ко мне, и я вздрогнула, думая, что она собирается ударить меня, но она просто крепко схватила меня за подбородок. Это было не больно, но и не приятно.

Жар затопил меня, и я боролась с желанием отдернуться от нее. Все в этой цыпочке заставляло меня чувствовать себя неуютно, от ее слишком совершенных губ и локонов Ширли Темпл до злобы в глубине ее глаз.

— Я слышала, что грехи снова на свободе, — пробормотала она.

Несмотря на мое желание отстраниться, мы оставались прижатыми друг к другу, и я была достаточно близко, чтобы услышать ее почти неслышный вздох, а отражающая природа этих коричневых радужек стала глубже.

— Что? — Спросила я, страх ударил меня так сильно, что темнота сильно закружилась внутри меня. Почти так, как будто это реагировало на жар ее силы.

В моем теле началась битва, и я задавалась вопросом, выживу ли я.

Тьма внезапно хлынула из меня и закружилась вокруг нас. Мне показалось, что я слышала крик Кроноса, но все было размыто, пока я изо всех сил старалась не взорваться.

Джесселла запрокинула голову и закричала, издав долгий пронзительный звук, который мои голосовые связки не могли издать, а затем все начало двигаться как в замедленной съемке. Кронос рванулся вперед, я отдернулась назад, и провидица обхватила меня свободной рукой, притягивая прямо к своему телу.

Жар лишил меня чувств, а затем все погрузилось во тьму. Последнее, что я услышала, был рев Титана.

Глава 22

Я, должно быть, потеряла сознание всего на секунду, потому что, когда я пришла в себя, я лежала плашмя на земле, а Джесселла нависала надо мной. Ее глаза стали совершенно жемчужно-белыми, когда она уставилась на меня со смесью страха и благоговения.

— Ты и есть шкатулка. Это всегда было твоей судьбой. — Она позволила своим глазам блуждать по моему телу, как будто видела что-то, чего не видел я.

Кронос просто стоял там, переводя взгляд с Джессела на меня и обратно, задаваясь вопросом, должен ли он вмешаться. — Ожерелье было подарком твоей матери, Селены. В нем живет часть ее души. Это снимает часть бремени, но не может взять его всего. Ты, Мэйзи Хоуп Паркер, последняя надежда человечества.

Тогда я перестала дышать.

— Почему? — Прохрипела я.

Она уставилась вдаль. — Грехи, которые были отпущены, набрали силу. Каждый год, когда они отсутствовали, они питались эмоциями людей на Земле так же, как и я, чтобы обрести свою силу.

О черт, за последнюю тысячу лет было много эмоций, все войны, все сражения, все зло…

— Человечество больное, но оно может выздороветь, оно может жить в мире, но только если все грехи будут уничтожены. Не заперты. — Она опустилась на одно колено и посмотрела мне прямо в гребаные глаза. — Уничтожены.

— Как? — Я сглотнула.

Она оглянулась на Кроноса, помолчав мгновение, прежде чем наклониться и прошептать мне на ухо:

— Как только все грехи окажутся в твоем теле, только твоя смерть сможет уничтожить их навсегда. Это то, для чего ты была создана. Твоим величайшим даром человечеству будет самопожертвование.

Нахуй… меня? Я была слишком одержима собой, чтобы жертвовать собой. Одни только мои волосы были слишком красивыми, чтобы их когда-либо уничтожали. #Выбирай кого-нибудь другого

— Я, блядь, слышал, и этого никогда не случится, — взревел Кронос, выглядя так, словно был готов заехать Джесселле по лицу. — Должен быть другой способ!

Она встала, подошла к Кроносу и что-то прошептала ему на ухо. Что-то, чего не могли услышать мои тупые гребаные человеческие уши.

Наблюдая, как лицо Кроноса побледнело, ужас быстро пробежал по его чертам, прежде чем он спрятал их, у меня заболел живот. Я села, намереваясь подойти к нему, когда Кронос кивнул Джесселле, и она вышла из комнаты. Просто так она ушла.

Я сидела там, снова и снова прокручивая в голове ее слова.

Гребаные грехи питались страхами, болезнями и злом человечества более тысячи лет, и только моя смерть могла уничтожить их навсегда.

#Я хочу к маме #К ним обеим

Кронос опустился на колени, оказавшись на одном уровне со мной, и обхватил мое лицо руками.

Моя нижняя губа задрожала.

— Что она тебе сказала?

Его пальцы ласкали мою щеку, пока его глаза блуждали по моему лицу, как будто он видел его впервые.

— Пожалуйста, прости меня за это. Его