- Угу, а вы говорите, что Десейра - это пустыня, ха! Рейдеры или кахаширы у Жеччедрела, Жемчужные Пески и Грозовое Приморье, а потом ещё и МНИЦ. Многовато для пустыни.

- Плюс, возможно, наши инфернальные враги.

- А что с Песками и Приморьем не так? Мы не можем срезать через вот эту верхнюю часть, что ты закрасил? Так же быстрее будет, - постучала Голди пальцем по карте.

- Всё там так, - буркнул Ворчун. - Только на Грозовом Приморье из-за остаточной дикой магии постоянно бьют шторма и грозы.

- Летающие обломки древней империи и её стражи, - добавил Молчун.

- Не всякий искатель туда сунется, а рейдеры и вовсе обходят это место стороной. Самое страшное, если там нас застанет электромагнитная буря.

- Ага-п, от неё ещё защиты не придумали, так что если она случится, нам придётся её пережить, - дополнил Ворчун. - И не смотрите на меня так, это, чёрт возьми, не моя вина! Мы будем здесь как в стальной коробке.

Никто на Ворчуна и не смотрел.

- Ещё насчёт песков; они такие от некоторых жуков, например от пустынной саранчи. Нам она должна быть безвредна; они охотятся на других жуков, или на легковые машины. Исследователь им просто не по зубам.

- М-да, это конечно успокаивает, - цокнула Голди. - Впрочем, я всё ещё не услышала ничего, что бы нас остановило. Я только не понимаю, на кой ляд с нами тащится Орден? Неужели им так же не надо вставать на лагерь?

- Хм…, - Кобра задумался, он-то думал, что все ознакомлены с планом. Такая уж была маленькая десейрийская проблема; все всё думают, но никто ничего не знает. - Надо будет спросить.

- Замечательная, блин, коммуникация, - Голди хлопнула себя по поясу. - План уже обговорили, всё сказали-рассказали, да только остальных не посвятили. Слушайте, а может ну их к чёрту тогда? Скажем: разворачивайтесь, вы нас замедляете, и дадим газу, а?

- Орден, это Исследователь, - произнёс Ворчун, взяв рацию. - Что мы собираемся делать с ночлегом? Мы довольно автономны, и у нас распределены смены. Можем ехать днём и ночью.

- Исследователь, это Орден, - раздался голос из рации. - У нас тоже две смены на водителях, ночью мы сможем сопровождать вас как и днём. С жарой тоже справляемся. Ещё вопросы?

Ворчун взглянул в зеркало заднего вида и окинул глазами присутствующих с таким выражением лица, будто это он спрашивал насчёт вопросов, а затем дал отбой связи.

- Нет, всё-таки крутые черти, - хмыкнула Голди. - Ладно у нас комфорт моновианского качества, а у них…

- И не говори, - хмыкнул Ворчун.

Слово за слово разошлись по постам. Кобра отправился дремать перед своей ночной сменой. Его личная каюта была всего лишь закрытой шлюзом каморкой со спальной полкой, под которой оставалось место под личные вещи. Туалет с душем - слава богам, что вообще был - являлся общественным достоянием.

Громдак Младший сполз с его руки и змёй перелез на стену, когда дверь с мягким щелчком закрылась за ними. Кобра устроил вещи внизу поудобнее и защёлкал языком и пальцами, издавая гортанные звуки и похлопывая по рюкзаку.

Сороконог, поняв по колебаниям воздуха, чего хочет хозяин, спустился вниз и устроился поудобнее на рюкзаке. Кобре не улыбалась вероятность того, что ему на лицо посреди сна упадёт оглушённый сороконог, когда машину тряхнёт сильнее обычного. Так и питомца потерять можно.

Он закрыл глаза и выдохнул. Тусклая лампочка над дверью притухла. Кобра устроился поудобнее на автомобильном матрасе, скинув с себя сапоги и одежду. Положил голову на почти плоскую холодную подушку и накрылся одеялом, прикрывая себя от внешней прохлады, такой непривычной для Десейры.

***

Одна каюта, лишь пара метров, но каким священным это место было.

Прошло уже два дня, и Сова подружилась с местными радиодухами; слушала их боль, их радость, их надежды. Они танцевали средь неё, купаясь в белом море вечных помех, показывались над поверхностью и ныряли вновь, исчезая без следа.

Она делила их смех, заливаясь им. Делила слезы, давясь их болью.Но она слушала и внимала каждому уловленному слову.

“...34,1777, 813, 831”, - надиктовывал один монотонный голос, растворяясь средь белой пелены. Сова водила карандашом по блокноту, задрав голову к потолку, совсем лишившись иных чувств. Даже громоздкие стационарные наушники не казались обузой, сдавливая голову в тиски.

“...Добраться, доползти среди бесконечных песков…”, - шептал один из голосов страдальца, сгинувшего при переходе десятилетия назад. - “...Ещё немного, и к вечеру я наконец-то доберусь… Должен добраться…”

Сова улыбалась его силе, его отверженности, но от судьбы его у неё слезился глаз. Иногда капля скатывалась по щеке, падала на бумагу. Через год таких голосов она станет хуже видеть, это точно, да и слух её станет хуже… Но её сила возрастёт, и не потребуются ей иные чувства.

Она небрежно дёрнула колесо настройки, защёлкали переключаемые волны; она искала иные голоса. Зазвучала передача; она вышла на линию живых, как вытянутая сюда судьбой.

- …Ничего такого раньше в жизни не видел, веришь или нет! - прозвучал человеческий голос. Его связки были полны сигаретным дымом, ноги истёрты болью песков, руки ещё хранили остатки ржавчины с лома.

Она только коснулась, чтобы переключить, но остановилась.

Она почувствовала его душу: восхищение, железо, судьба, предзнаменование.

Сова оставила передачу, слегка приоткрыв рот и устремив широко открытый глаз в железный потолок, где уже висела одна из страничек с нарисованным символом; каплей крови, объятой туманом.

- Моновианские сплавы и корпуса - это тебе не ржавые зубастые монстры, это был величественный голиаф, способный проехать хижину насквозь. Подземный поезд из трёх вагонов, что вырвался наружу, избавившись от оков рельсов.

- Ужасающее, надо думать, зрелище.

- Чёрт, да если б ты видел! Дог, говорю как есть, это был монстр.

Сова видела словами этого пустынного бродяги; выбравшийся из пекла стальной демон, принявший ложный облик нормальности, дабы в нужный момент раскрыть свою огромную пасть, подобную вратам в геенну огненную.

- Когда он проехал мимо меня, чёрт, да меня холодом обдало, словно я на солнце часами стою. Прошибло сразу же. Такое ощущение, словно он из подземного