Кем? — удивленно переспросил Николай Васильевич.

— Какая тебе разница? — вспылил я. — Тебе жизнь спасли. Лет двадцать здоровой нормальной жизни подарили. А ты фигней продолжаешь страдать!

Он вскочил. Я приготовился ему врезать. Ну, что поделаешь? Бестолковый пациент нынче пошел!

Тут зазвенел дверной звонок, а потом в дверь задолбили, да такое ощущение, что не кулаком, а ногой.

Я поспешно вышел в прихожую. Альбина уже открывала дверь. Однако стоило ей отомкнуть замок, как дверь распахнулась сама, будто от удара, громко саданув ручкой по стене.

— Ах ты сучка! Шалашовка бледная! Моль бесстыжая!

В квартиру влетела разгневанная фурия лет 50-и в оранжевой дубленке и вцепилась девушке в волосы.

— А! — заорала Альбина, пытаясь высвободиться.

— Млядина! — фурия превосходила девушку по росту, объему и, соответственно, силам и легко трепала её за волосы, водя из стороны в сторону и чуть ли не стукая головой об стенку.

Я мгновенно скастовал конструкт паралича и выпустил его в гостью. Та тут же замерла, выпуская Альбину, качнулась, стукнулась спиной об стену и сползла на пол.

— Ты что наделал? — сзади мне в плечи вцепился директор. — Что ты с моей женой сделал, гад?

Я развернулся.

— Гад?

И от души влупил ему ладошкой по морде. Николай Васильевич охнул, отшатнулся, стукнулся затылком об стену, встал как вкопанный.

— Я гад? Ты свою жену унять не можешь! — заявил я ему. — Ничего с ней не случилось! Паралич на пять минут.

Я развернулся, подошел к Альбине, приобнял её:

— Ты как?

Она взялась рукой за затылок, скривилась:

— Да ничего вроде.

И легонько стукнула тетку носком ноги по ляжке.

— Вот тварь, чуть волосы не выдрала!

— Носовой платок дай! — потребовал я. Альбина послушно протянула мне узорчатый платочек. Я сходил на кухню, взял столовый нож, подошел к директору.

— Руку дай!

Тот протянул мне правую руку. Я полоснул ему по пальцу, намочил угол платка в его крови, наложил легкого «айболита». Рана тут же затянулась. Николай Васильевич изумленно взглянул на палец, зачем-то сунул его в рот.

Я нагнулся, потянул тетку за руку, повторил всю процедуру с ней. Потом повернулся к директору:

— Догадываешься, зачем я это сделал? Если гадить начнёте Альке, заживо сгною! С этим я вас найду хоть в Антарктиде.

— Уйди в комнату, — я уже обратился к Альбине. — Пожалуйста!

Девушка ушла, закрыла дверь. Я почувствовал, что она подслушивает, но махнул на это рукой. Лишь бы эта дамочка Альку не увидела, когда я в чувство её приводить буду.

Я снова повернулся к директору:

— Я тебя вылечил. Надеюсь, ты выполнишь обещание. Будете пакости строить, что ты, что она, — я показал пальцем показал на лежащую женщину, — сдохнете. Церемониться с вами не буду. Поднимай её!

Николай Васильевич осторожно, по стеночки, опасаясь прикоснуться ко мне, обошел меня стороной, нагнулся, стал, пыхтя поднимать жену. У него это получилось с большим трудом. Дама худобой отнюдь не страдала.

Я посмотрел на них и хохотнул. Толстый и тонкий Чехова. Один в один! Скастовал «отмену», бросил в женщину и тут же наложил «подчинение».

— Всё, что происходило в этой квартире ты забыла. Здесь твой муж Николай встречался со мной по поводу купли-продажи дома.

И сразу же наложил очередную «отмену». Взгляд у женщины стал более-менее осмысленным. Она взглянула на меня, потом на мужа.

— Коля, а ты мне насчет дома ничего не говорил.

Директор бросил взгляд на меня. Я ему подмигнул, мол, сам давай додумывай!

— Ну, всё. Давайте прощаться!

Я подал директору его пальто. Он мне кивнул, типа, поблагодарил, обулся. Я запер за ними дверь и вздохнул с облегчением. Из комнаты выглянула Альбина:

— Ушли?

— Ушли, — я вздохнул. — Знал бы, не стал бы помогать…

— Да ты что? — возмутилась девушка. — Он мне теперь эту хату отпишет! Он всегда делает, что обещал. И вот…

Она потрясла связкой ключей.

— А я у него ключи забрала!

Глава 30

Глава 30.

Танцы и обжиманцы

На дискотеку я успевал. Только вот Альбина решительно увязалась со мной.

— Сто лет на дискотеку не ходила! — сообщила она и хихикнула. — Побуду немного в роли твоей девушки. Ты ж не возражаешь, правда?

«Вот только этого мне не хватало, — подумал я. — А еще больше не хватало, чтобы кто-нибудь из приятелей выдал, что мой отец теперь живёт в её квартире!»

С надеждой, что такое всё-таки не случится, я согласился взять её с собой.

Мы добрались до «Химика», до поселка, не до клуба, на автобусе. Альбина всю дорогу молчала, только вначале попросила:

— Ты не обиделся, что я вот так себя веду? Как рыба-прилипала? Я, правда, хочу твоей девушкой побыть. Хотя бы немного.

Я мысленно махнул рукой, а ей сказал с деланной суровостью:

— Обещай вести себя хорошо! А то нашлепаю.

— По попе? — засмеялась она. — Прям при всех?

— А что, хочется? — съязвил я.

— Нет, при всех нет, — ответила она вроде бы со смешинкой.

— Постой здесь, — попросил я возле своего подъезда. — Я сбегаю, сумку брошу и рубашку сменю.

— Даму бросить на улице! — она сморщила носик. — Фи!

— Аль! — сказал я. — Ты ведьма…

— Прежде всего я девушка! — упрямо повторила Альбина.

— Потом поймешь, — отрезал я. Альбина обиженно села на скамейку.

Maman, на моё счастье дома не оказалось. Я быстро сменил рубашку на свежую, подумав, переодел джинсы, нацепил кожанку и рванул вниз. Когда я спустился обратно, Альбина уже любезничала с соседкой тётей Машей, при этом махнув рукой в мою сторону. Я поздоровался. Тётя Маша ответила мне:

— Вот уж не думала, Антон, что ты заставляешь девушек сидеть на улице в такую-то погоду. Невежливо с твоей стороны. Не по-мужски!

— А что с погодой? — я демонстративно огляделся. — Нормальная погода. Почти лето. Да и одета она тепло. Дома бы вспотела.

Тётя Маша с осуждением посмотрела на меня, а я, проходя мимо, еле слышно шепнул ей:

— Так надо, тёть Маш! Так надо.

На ступеньках клуба Альбина наклонилась ко мне, чмокнула в щеку и вполголоса сказала:

— А ты знаешь, что у ведьм отличный слух?

Я постарался сохранить лицо