перила бортов, скрип палубных перекрытий, всё это не внушало доверия. Он обернулся к Макару и вопросительно уставился на него.

— Всё, что есть, — ответил тот на немой вопрос Громова. — Лучшее судно забрали службисты.

— Не вздумай мне палки в колеса вставлять, — угрожающе предупредил Громов.

— Помилуйте господин, — наигранно выставил перед собой руки Велихов. — Если бы не здоровье, я бы и сам с вами отправился. Дела семейные, прекрасно вас понимаю, у самого племянница та еще…

— Да мне плевать, — резко оборвал его Громов. — Смотри мне, Макар, с огнем играешь.

После этих слов Матвей развернулся и направился по дощатому помосту на лодку. Проводив взглядом последнего члена из отряда хозяина севера, Макар развернулся и направился от пристани вглубь поселка.

Нужно послать письмо службистам, думал Макар, Правин приказал, докладывать обо всём подозрительном сразу в столицу, даже птичку магическую оставил. Макар и раньше слышал про ависов, но в том-то и дело, что только слышал.

Эти пернатые плохо плодятся, да и ухаживать за ними тот еще геморрой, но в условиях севера такая птица просто незаменима.

Ависы способны преодолевать колоссальные расстояния с невероятной скоростью, впрочем, чему удивляться. Среди магического зверья встречаются и более уникальные экземпляры с еще более выдающимися способностями.

Отделение служителей Мары на севере.

— Кажется их куда больше, чем было в тех саркофагах, — нервно сглотнув заметил Правин.

— А я говорил, — снова завел шаманку храмовник.

— Палыч, что-то мне подсказывает, что даже если бы мы не тронули ни один гроб, эти зомбаки всё равно б повылазили, — наспех поплотнее заматывая порез на руке сказал я. — Так, господин подполковник, ты берешь левый фланг. Палыч, на тебе центр, а я буду справа. Если что, быстро бегать все умеют?

— Ты, когда в командиры заделался? — спросил Правин, уходя в левую сторону зала. — Не многовато ли на себя берешь?

— В самый раз, — хмыкнув, сказал я и отошел от храмовника вправо. — Так что на счет бега?

— Смотря от чего бежать, — философски заметил Кучин снова разминая шею и плечи.

— От большого «бабах», — сказал я и добавил. — От очень большого!

Мои спутники только кивнули, и каждый принялся готовиться к встрече с прущими на нас ожившими мертвецами.

Вообще картина предстала перед глазами довольно жуткая. Казалось, что я стал главным героем одного из фильмов Ромеро.

Первым в ряды мертвецов, к моему удивлению, врубился именно Правин. Смазанный силуэт мужчины, метался внутри светящегося под ногами круга, превратившись в сплошную толстую линию. В очередной раз позавидовав дару предиктора, поудобней перехватил сакс, когда к моим ногам прилетела шевелящаяся зомбячья рука.

Храмовник, размахивая своим молотом, буквально раскидывал мертвецов в разные стороны, нередко разрывая их на куски, своими мощными и ужасающими атаками.

Глубоко вздохнув, решил не отставать от союзников и призвав цепь, окутал её сырой энергией из источника. В ту же секунду, к звону стали и глухим ударам металла о плоть, присоединился треск тысячи тысяч маленьких молний.

Первый оживший воин упал с разрубленной головой, его ржавый изогнутый меч выпал из рук, но не достиг пола. Подцепив его цепью, швырнул прямо в грудь следующего мертвеца, одновременно с этим уклоняясь от разящей атаки другого.

Парируя выпады мертвецов цепью и длинным лезвием сакса, отвечал им той же монетой. Каждый удар искрящихся звеньев скашивал несколько бледных фигур, оставляя после себя опалённые раны, а сакс, не замечая сопротивления, проходил сквозь иссохшую плоть, как скальпель сквозь масло.

Враги падали под ноги, мешая мне продвигаться вперед. Из-за толпящихся тел, частокола рук и лязгающих зубами безгубых пастей, я потерял из виду своих союзников. Иногда, сквозь звон металла и треск молний, до меня доносились глухие удары молота и это, придавало мне сил.

В конце концов мертвецов стало так много, что, решив всё поставить на кон, я применил первое атакующее плетение. Лезвие ветра мгновенно сорвалось с моей руки и пробило брешь в бесконечной толпе противников. За ним последовало следующее, а потом еще два.

Ощутив силу, окунувшись в плавный поток энергии, переполняющей моё тело, я вдруг осознал, что способен на большее. Общий конструкт усиления напитал мышцы силой. Плетения воздушных щитов окутали пространство вокруг и клинки мертвого войска больше не могли ко мне прикоснуться.

Место, у меня на спине, где покоился знак цепи, стало горячим. Казалось, что, еще пара мгновений, и одежда на мне просто вспыхнет. Затем я почувствовал, как воротник куртки вдруг натянулся, и затем, оглушая звоном металла, на волю вырвались сотни черных цепей.

Их звенья, с текущими по ним золотыми рунами, стали покрываться энергией. Одна за другой, каждая черная плеть заискрилась, а через мгновение они все разом врезались в тела мертвых врагов

Треск мириадов маленьких молний слился в один цельный звук и стал напоминать пение неведомой птицы. Следуя моей воле, цепи уничтожали орду, протыкая и разрывая на части, поднятых из могил воинов.

С моих рук, одно за другим срывались лезвия ветра. Расширив область щитов, я практически лишил мертвецов способности двигаться и разил, застывшие в пространстве тела, своими мощными выпадами.

Сила бушевала во мне, с каждым примененным плетением, казалось, что её становится больше. Ряды мертвых воинов не иссякали, но я уже не считал их угрозой.

— Крест, ты это видишь? — обратился к Рыжему, охваченный полным восторгом. — Не знаю, как я это делаю, но черт возьми, как же мне хорошо.

Ответом мне была тишина и это насторожило, на Рыжего не похоже. Когда я впервые смог окутать цепь молниями, Крест был в полном восторге, а сейчас, когда мне удавалось творить такое, он почему-то молчал.

Времени думать над этим не было, потому что, орда навалилась на меня с новой силой. Подпираемые задними, передние трупы стали протискиваться сквозь выставленные щиты. Мне пришлось создать их еще больше и рубить головы и конечности с утроенной силой.

Цепи продолжали свою темную жатву, лезвие сакса мелькало с потрясающей скоростью, даря восставшим войнам покой, но этого было мало.

Место павшего занимали двое других, и конца волне мертвецов будто бы вовсе не было.

Решив покончить со всем этим одним ударом, я полностью отдался энергии. Она проникла в каждую клеточку моего тела, сама суть стала частью меня, а я её повелителем.

Плотный воздушный вихрь поднял меня над толпой. Конструкт демиурга ветра, состоящий из сотни плетений, ткался с помощью десятка цепей,