Когда молитвенное собрание закончилось, этот мужчина подошел к Джанет и сказал:

— Можно мне проводить вас домой, Джанет?

Джанет взяла его под руку «так чопорно и робко, как если бы ей было не больше шестнадцати и ее впервые провожали домой», рассказывала потом Аня девушкам в Домике Патти.

— Мисс Ширли, позвольте мне представить вам мистера Дугласа, — произнесла она церемонно.

Мистер Дуглас кивнул и сказал:

— Я глядел на вас во время собрания, мисс, и думал, какая вы славная девчушка.

Такая речь в устах девяносто девяти человек из ста очень раздражила бы Аню, но то, как мистер Дуглас сказал это, заставило ее почувствовать, что она получила настоящий, очень приятный комплимент. Она благодарно улыбнулась в ответ и, услужливо пропустив их вперед, пошла следом за ними по залитой лунным светом дороге.

Значит, у Джанет есть поклонник! Аня была в восторге. Из Джанет выйдет образцовая жена — веселая, бодрая, экономная, снисходительная и настоящая королева кухарок. Оставить ее старой девой было бы возмутительной расточительностью со стороны Природы.

— Джон Дуглас просил меня привести вас в гости к его матери, — сказала Джанет на следующий день. — Она почти постоянно прикована к постели и никогда не выходит из дома. Однако она очень любит гостей и всегда рада видеть моих постояльцев. Вы могли бы пойти к ней вместе со мной сегодня вечером?

Аня согласилась; но позднее в тот же день к ним зашел мистер Дуглас и от имени своей матери пригласил их на чай в субботу вечером.

— Ax, почему же вы не надели ваше красивое голубое платье в цветочек? — спросила Аня, когда они вышли из дома. День был жаркий, и у бедной Джанет, взволнованной и к тому же одетой в тяжелое платье из черного кашемира, был такой вид, будто ее заживо жарили на открытом огне.

— Боюсь, миссис Дуглас нашла бы его ужасно легкомысленным и неуместным… — сказала она и печально добавила: — Хотя Джону оно нравится.

Ферма Дугласов располагалась в полумиле от Придорожья, на вершине открытого всем ветрам холма. Сам дом был просторным и удобным, достаточно старым, чтобы внушать почтение, и стоял в окружении кленовой рощицы и сада. За домом можно было видеть большие, содержащиеся в образцовом порядке хозяйственные постройки, да и все вокруг говорило о зажиточности. Что бы ни означало выражение упорного долготерпения на лице мистера Дугласа, размышляла Аня, страдать его заставляли отнюдь не долги и кредиторы.

Джон Дуглас встретил их у дверей и провел в гостиную, где в большом кресле восседала его мать.

Аня ожидала, что старая миссис Дуглас окажется высокой и худой, потому что таким был мистер Дуглас. Но вместо этого она оказалась маленькой женщиной с нежно-розовыми щечками, кроткими голубыми глазками и ротиком, как у младенца. Одетая в красивое, сшитое по моде черное шелковое платье, с мягкой белой шалью на плечах и снежно-белыми волосами, увенчанными изящным кружевным чепчиком, она могла бы позировать для портрета кукольной бабушки.

— Как поживаешь, Джанет, дорогая? — сказала она приветливо. — Я так рада снова тебя видеть. — Она подставила свое хорошенькое старое личико для поцелуя. — А это наша новая учительница? Очень приятно познакомиться. Мой сын расточает вам такие похвалы, что я уже немного ревную, а Джанет, я уверена, должна ревновать не на шутку.

Бедная Джанет вспыхнула. Аня вежливо сказала что-то, что принято говорить в подобных случаях, а затем все сели и немного побеседовали. Это был тяжкий труд — даже для Ани, так как, казалось, никто не чувствовал себя непринужденно, кроме миссис Дуглас, которая явно не находила затруднительным для себя одна вести разговор. Она заставила Джанет сесть рядом с ней и иногда ласково поглаживала ее руку. Джанет сидела и улыбалась, но было видно, что ей ужасно неудобно и тяжело в ее кошмарном платье, а Джон Дуглас сидел не улыбаясь.

За столом миссис Дуглас любезным тоном попросила Джанет разливать чай. Та покраснела еще гуще, но подчинилась.

В письме к Стелле Аня так описывала это чаепитие:

"На столе были язык в желе, курица, земляничное варенье, лимонный торт, фруктовое пирожное, шоколадный кекс, печенье с изюмом, фунтовый пирог и несколько других кушаний, в том числе еще один кекс — я думаю, это был карамельный кекс. Когда я уже успела съесть гораздо больше, чем полезно для меня, миссис Дуглас воздохнула и сказала, что, вероятно, на ее столе нет ничего, способного возбудить мой аппетит.

— Боюсь, дорогая Джанет избаловала вас своей великолепной кухней, — сказала она мягко. — Конечно же, в Вэлли Роуд никто и не пытается соперничать с ней. Возьмите еще кусочек пирога, мисс Ширли. Вы ничего не ели.

Стелла, я съела кусок языка и кусок курицы, три песочных печенья, изрядную порцию варенья, кусок пирога, фруктовое пирожное и кусок шоколадного кекса!"

После чая миссис Дуглас, благожелательно улыбаясь, велела Джону отвести «дорогую Джанет» в сад и срезать для нее несколько роз.

— А мисс Ширли составит мне компанию, пока вы гуляете, не правда ли? — с грустью добавила она и со вздохом снова устроилась в кресле. — Я совершенно немощная старуха, мисс Ширли. Вот уже более двадцати лет я несчастная страдалица. Двадцать долгих, томительных лет я умираю медленной смертью.

— Как это тяжело! — сказала Аня, пытаясь проникнуться состраданием, но добившись лишь того, что почувствовала себя как-то по-дурацки.

— Было немало ночей, когда все думали, что я не доживу до рассвета, — мрачно продолжила миссис Дуглас. — Никто не знает, что я перенесла, — никто, кроме меня. Что ж, теперь это уже не сможет тянуться долго. Мое безрадостное паломничество в этом мире скоро завершится, мисс Ширли. Огромное утешение для меня то, что у Джона будет такая хорошая жена, чтобы позаботиться о нем, когда его мать скончается, — огромное утешение, мисс Ширли.

— Джанет — прелестная женщина, — с теплотой заметила Аня.

— Прелестная! Прекрасный характер, — согласилась миссис Дуглас. — И великолепная хозяйка. Я никогда не была хорошей хозяйкой. Здоровье не позволяло, мисс Ширли. Меня глубоко радует то, что Джон сделал такой разумный выбор. Я надеюсь и верю, что он будет счастлив. Он мой единственный сын, мисс Ширли, и я всем сердцем желаю ему счастья.

— Разумеется, — глупо ответила Аня. Впервые в жизни она чувствовала себя глупо. И никак не могла понять почему. Казалось, ей совершенно нечего сказать этой милой, улыбающейся, ангельского вида старушке, которая так ласково поглаживала ее руку.

— Поскорее приходи снова повидать меня, дорогая Джанет, — с любовью сказала миссис Дуглас, когда гостьи собрались уходить. — Ты так редко у нас бываешь. Но я надеюсь, что совсем скоро Джон приведет тебя, чтобы ты осталась здесь навсегда.

Аня, случайно взглянувшая в этот момент на Джона Дугласа, явно содрогнулась от ужаса. Он выглядел так, как мог бы выглядеть человек, подвергаемый пытке, когда его палачи поворачивают дыбу так, что терпеть боль уже почти невозможно. Она решила, что он, должно быть, болен, и поспешила увести бедную, отчаянно покрасневшую Джанет.