А во-вторых, ползти (хотя бы ползти) необходимо для утверждения нашей заоблачной несбыточной мечты в текущей суровой реальности. Человек – прагматичная обезьяна, и грех не использовать это наше общее качество себе на пользу. «Я предпринимаю практические действия ради Х, следовательно Х реален», – такой вывод делает наш ум. И как минимум перестает нам активно мешать. Это бесценно, поскольку что у нас «несбыточно», а что вполне себе «сбыточно» решает именно ум. Не один он, но в первую очередь – он. Именно действием, направленным на утверждение так называемого «невозможного», наша созидательная воля побеждает практический обезьяний ум. Не то чтобы от этого вот прям сразу на горизонте появляются невидимые башни зачарованного города. Так быстро и просто все-таки вряд ли. Но таким образом постепенно, шаг за шагом, практическое действие за практическим действием, рождается тот, кто к этим башням однажды придет.

Под фидбэком я имею в виду прежде всего фидбэк от реальности, конечно. Мы как раз об этом говорим как о «безнадежном вложении»: что случается с тем, кто все-таки решается идти смотреть на невидимый город. Вряд ли это будет фидбэк от людей. Ну, если в программу входит подключать людей – то да. Факт тот, что такая возможность есть при действии. Как выбор.

Но его можно не делать, конечно.

Оно, скорее, даже по обстоятельствам: иногда технически необходимо, иногда нет.

Так вот, действие. Ты говоришь «Потому что башни приложатся. Вопрос только в том, будет ли кому к ним идти».

Развей, пожалуйста, эту мысль, она важная.

У Грина есть рассказ «Сердце пустыни», который представляет собой идеальную иллюстрацию к этим словам.

Там, как мы все помним (кто читал, вряд ли забудет), шутники разыграли человека, рассказав ему о чудесном городе в оазисе в центре пустыни.

Таким образом, исходные условия задачи соблюдены. Дано: несуществующий чудесный город + человек, способный все бросить и пойти его искать. На всякий случай, проговорю вполне очевидное: этот человек не с бухты-барахты таков, а в результате всей своей жизни (совокупности поступков и соответствующих фидбэков реальности), предшествовавших этому дню.

Дальше, как мы помним, человек отправился в пустыню, города на указанном месте предсказуемо не нашел (вот, кстати, казалось бы – такой суровый фидбэк от реальности: нету никакого города, НЕТ ЕГО). Но вместо того, чтобы сесть и заплакать, а потом погибнуть во цвете лет, человек принялся его строить. То есть сперва искать единомышленников, а потом уже вместе строить. И сколько-то лет спустя город, похожий на придуманный (описание выдуманного города очаровало, а значит почему бы не положить его в основу градостроительного плана) в сердце пустыни уже был.

Вот почему я говорю, что человек, способный встать и пойти к несуществующему городу, важнее, чем город. Была бы созидательная воля, города приложатся. И не только города.

Ну вот это, кстати, я и имею в виду, когда говорю, что к действию можно подключить.

Да, теперь понятно.

Позвать строить, а не предложить обсудить, какие нам нравятся зачарованные города, а потом поспорить, кто круче придумал.

Да.

Возвращаясь к «Консулу»: с моей точки зрения, самое ценное там как раз то, что ребята действуют. Как могут, но действуют.

Рисуют флаги, пишут сообщения, до строительства этому далеко, но в то же время – максимально близко в данных условиях.

Конечно.

Они (мне это кажется очень важным) не бросили игру, когда стали подростками. Наступление половой зрелости не стало концом игры. Для людей это огромная редкость. Конечно, их было трое, втроем точно легче не бросить «детские глупости». Но все равно удивительные молодцы.

И возвращаясь к тому, о чем ты говорил выше. Получив опыт, с одной стороны, уникальный и явственно невозможный, с другой, очень жуткий для человеческого ума, с третьей, ставший для них опытом поражения, они не стали его обесценивать, а сохранили его как величайшую драгоценность. Отчасти даже сломались (надломились) под этим грузом, но оставили его себе.

Я у кого-то читал отличную мысль – когда группа собирается заниматься чем-то вот таким – там речь шла о творчестве – над ними раскрывается дырка в небе. Кому-то больше из нее достается, кому-то меньше, но она есть на всех.

Да, это правда так. Наличие такой «дырки в небе», в общем, показатель дееспособности творческой группы. Если ее нет, группу лучше расформировать.

И я не стану говорить, что над мечтателем без действия ее однозначно нет. Но ее появление гораздо менее вероятно, это должен быть мечтатель немыслимой силы.

Это та самая формула, о которой я часто говорю: 1 + 1 = 98 (или любое другое большое число).

Для такого эффекта одинокий мечтатель должен создать творческую группу с какими-нибудь, условно говоря, духами. Я, как ты понимаешь, не шучу.

Ну вот да. Вот тогда рассказ – как и действие – качественно меняет ситуацию.

Потому что дырка в небе – результат коммуникационной алхимии. Обязательно коммуникация должна быть.

Вот. А с чем идет коммуникация во время самоутешения? Она вообще есть?

Ну, можно сказать, что редкий одинокий мечтатель, сумевший создать творческий союз с самой реальностью, получит тот же эффект.

Мне кажется, самоутешение – это коммуникация с самим собой. Часто даже с вымышленным образом себя, и вот это – засада. Потому что от коммуникации с настоящим собой можно получить очень много. Но кто же до себя настоящего будет докапываться, когда можно придумать свой красивый образ и коммуницировать с ним.

Такая алхимия нам не нужна, товарищи. Не доведет она до добра.

И, кстати, наверное, потому, что на поддержание вымышленного красивого образа себя требуются силы. А поскольку образ вымышленный, дырки в небе от взаимодействия с ним нет. То есть силы уходят, а новые ниоткуда не берутся. Ну и все.

О. Вот я и думаю, что успешное «раскрытие дыры» – это как раз и есть такой случай. Коммуникации с настоящим собой.

Да, я тоже думаю, что кто достучался до настоящего себя (то есть до каких-то глубоких пластов своего сознания), в итоге имеет неплохие шансы сделать хотя бы минимальный ремонт, необходимый для движения дальше.

Мне очень нравится получившийся у нас здесь образ: «Тот, кто способен идти к несуществующим башням».

Собственно, это и есть разница между мечтателем и самоутешителем, мне думается. Самоутешитель никуда идти не способен, ему даже себя не удержать, вернее, он держит вымышленного себя, а тут уже не до несуществующих башен и тем более не до пути к ним.

Между развитой созидательной волей и ее отсутствием – если точнее. Потому что бывают такие стадии мечтателя, когда еще просто сил нет, но вектор развития задан. А когда задан вектор, все, что нам нужно это время, чтобы встать и пойти.