Я же, понимая, что далеко она все равно не уйдет, проводил глазами ее сочную зрелую задницу, бантик кухонного фартука над которой казался подарочной ленточкой. Теперь я точно определился, какой подарок хочу на праздники.

Ну держись, Полина! В этот Новый год тебе от меня не избавиться!

Теперь я тебя точно трахну.

Ep. 151. Я же говорил…

Следующим утром госпожа прокурорша, опасаясь за сохранность своей шкурки, рано-рано — пока я еще не проснулся и не закончил вчерашнюю экзекуцию — свалила с моими подругами в «Престиж», я же остался дома. Сидел на диване в гостиной, тупил в телик, гонял в приставку, переписывался с Даной, скучал по ней, ругал ее папашу, ругал Арину, которые удивительно слаженно сработали вместе и теперь как ни в чем не бывало развлекались: одна — бороздя носом горнолыжные склоны, а другой — делая нервы моей милашке.

— Папа со мной совсем не разговаривает, — жаловалась мне по телефону Дана, отправленная отбывать наказание в Сибирь. — Смотрит на меня волком и не разговаривает…

Так понятное дело, все остальное время этот сопящий мопс разговаривал со мной. В первый раз он позвонил и в красках описал, что и в какой последовательности мне оторвет. На что я сказал ему, что при первой же возможности заберу у него дочь, после чего он бросил трубку.

Второй раз он позвонил и еще кровожаднее описал, что мне оторвет, только чтобы я не забирал у него дочь. На что я пообещал ему, что все равно ее заберу и она будет жить со мной, и чем грубее он с ней будет, тем скорее это случится. Он опять бросил трубку.

Ну а в третий раз он перезвонил мне и еще живописнее, чем до этого, расписал, что оторвет — с деталями и анатомическими подробностями. Серьезно, на словах мужик был очень кровожадным. А резюмируя это, он заявил, что его дочь никогда не будет жить со мной. На что я проникновенным тоном ему сообщил: «однажды, папа, у тебя даже внуки от меня будут…» После чего он опять бросил трубку и больше мне уже не перезванивал, зато Дана мне потом сказала, что папа неожиданно стал общаться с ней и даже как будто бы вроде добро.

Вот только Новый год нам это уже не спасет. О, как я был зол! Словами не описать, как я злился! И чтобы не ломать собственную мебель, не валить на пол наряженную елку, не колотить телевизор и не бить о стену смартфон, мне очень надо было где-то выпускать пар. Благо, у меня имелась та, кто сама напрашивалась на это.

Несмотря на все «переживания» моей хаус-леди о моей школьной успеваемости, и моя успеваемость, и городская олимпиада по английскому, на которой мы, к слову, заняли с Даной призовые места, оказались в полном порядке — чего не скажешь о моей личной жизни. Теперь она была в абсолютном раздрае, благодаря сестрице моей управляющей. И Полина, так переживавшая за мои академические успехи, здесь совсем не переживала, а наоборот, даже радовалась.

— Что, Ромк, — нахально покачивая задницей, проходила она мимо дивана, — придется на этих каникулах посидеть без секса, да?

— Не переживай, — парировал я, вдоволь обмацывая ее глазами, — без секса я не останусь. Я тебя трахну, Полин.

— Да не будет такого никогда! — чуть вспыхнула она.

— А вот увидишь, — пообещал я, заныривая взглядом в ее декольте, довольно глубокое для такого жаркого «никогда».

— Да я тебе из принципа не дам! — фыркнула красотка.

— А я тебя из принципа возьму!

— И как у тебя это получится? — скрестила она руки под грудью, делая ее визуально еще больше и еще слаще.

— У Деда Мороза попрошу! — хмыкнул я, по-хозяйски потерев ее бедро, удивительно неосмотрительно оказавшееся рядом для такой принципиальной недавалки.

— Даже не надейся, — смахнула она мою руку. — Я же сказала, что никогда тебе не дам! — и, возмущенно покачивая кормой, уплыла на кухню.

Да я и не надеялся — я знал, что дашь. По глазам твоим блестящим, по румянцу, по поднимающимся сиськам, по трущимся друг о друга ножкам видел, что уже еле сдерживаешься. Тестируя границы допустимого харассмента, в эти предпраздничные дни я раз за разом проверял, что еще могу сказать ей или сделать с ней. В каком-то смысле троллить мою хаус-леди пошлыми намеками стало моим новым мрачным развлечением. Отчасти от скуки, отчасти от обломанных планов, отчасти от вынужденного одиночества — а может, просто оттого, что ее огромные буфера все время болтались рядом — спелые, соблазнительные, словно просящиеся ко мне в руки.

— Ну что, Полин, — спрашивал я, зажимая ее в кухонном уголке, — в чьей комнате будем Новый год праздновать: в твоей или моей?

— Чего ты там себе намечтал? — ворчала она, задницей отталкивая меня.

— Ты права, — охотно отзывался я, еще ближе пристраиваясь к ее аппетитной пятой точке, которая приятно пружинила по моему паху, — это очень эгоистично с моей стороны. В этот Новый год мы будем исполнять не мои мечты, а твои…

— Ромк, достал! — отпихнула меня красотка и попыталась от меня сбежать.

— Нет, еще не достал, — парировал я, хвостиком следуя за ней. — Если бы я его достал, ты бы не удержалась…

На этом моменте моя хаус-леди сурово поджала губы — вот только ее глаза томно сверкнули куда-то в сторону моего напрягшегося паха. Мне нравилось, как ее буквально рвало на части. Одна ее половина словно кричала: «о нет! ни в коем случае! не смей даже думать о таком, огульник!», а другая аж вопила: «о да, сделай это! сделай это немедленно, мой плохой, мой сладкий мальчик! хочу тебя!» Я получал прям садистское удовольствие от того, как эти две половины орали друг на друга в ее не самой светлой голове. Если в БДСМ есть пытки психологией, то это были именно они.

— Я тебе не дамся, — все более вяло отбивалась от меня Полина, все более смиряясь с тем, что случится на Новый год, чем меньше до него оставалось.

— Я тебя трахну, — с ухмылкой обещал ей я. — Так что спи с открытыми глазами, если не хочешь. Хотя мы же