– Полезем туда, куда люди, как правило, не смотрят. На дерево.

– Я не умею лазить по деревьям!

– Я тоже, – успокоил меня Локи. – Не волнуйся, здесь невысоко. Крона густая, в темноте нас никто не заметит. А видно будет замечательно. Кстати, я там кое-что оборудовал.

«Кое-что» оказалось вполне приличным деревянным помостом: такой, знаете ли, плот из досок, закрепленный в том месте, где толстый ствол старого тополя разделялся на три ветви. Располагался он на достаточно высоком расстоянии от земли, поэтому наше лежбище снизу было незаметно. В качестве дополнительной маскировки Локи использовал свежесрубленные зеленые ветви.

От моего вопроса, когда же он успел все это обустроить, Локи в очередной раз отмахнулся.

Времени впереди было много. Локи сказал, что сатанисты соберутся после заката, а сейчас только полдень. Зачем мы так рано сюда приперлись? Ах, да, конечно. После того как они начнут съезжаться, будет довольно сложно вскарабкаться на дерево незаметно.

И мы сидели и разговаривали ни о чем, и мне было спокойно и даже уютно.

А время шло…

Лия сидела на корточках, как ребенок. Задавала детские вопросы и совершенно по-детски прикусывала нижнюю губу, когда задумывалась о чем-то. Вчера она искренне сказала, что этот американец – козел, и Локи обрадовался. В козла нельзя влюбиться, козлом нельзя восторгаться, и козлам не ставят памятники – ни на городской площади, ни в душе.

Обрадовался – и в очередной раз совершил глупость: рассказал ей, куда собирается. А она испугалась – не за себя, за него. Это было необычно и чертовски приятно, за него никто никогда не беспокоился, за исключением матери. И вот теперь – Лия. Она говорила, убеждала его, давила, а потом заставила взять ее с собой. Зачем он это сделал? Теперь, вместо того чтобы работать, он будет все время смотреть на нее. На нее приятно смотреть, но не здесь же!

А все-таки, какая-то часть его души, самая эгоистичная, наверное, радовалась, что она сидит на корточках и задает свои бесконечные вопросы. Рядом с ней Локи чувствовал себя живым…

– Смотри! – Лия требовательно дернула его за рукав.

Локи повернул голову в указанную сторону. На поляну медленно, словно раздумывая, стоит ли сюда ехать или все-таки еще не поздно домой убраться, вползала машина, темно-зеленый джип с тонированными стеклами. Первые гости прибыли.

– Мы – дети огня! Мы – дети тьмы! Мы те, кто должен встряхнуть этот мир, пробудить его ото сна, возвестив пришествие нового владыки. Мы – его недремлющее око! Мы – его карающая рука! И всякий, кто делом или словом осмелится встать на пути Его, будет повергнут! Кто мы?! – Проповедник вскинул руки к небу.

Представление шло уже около часа, вероятно, и дольше, ведь часов под рукой не оказалось. Локи пробурчал, что мобильная связь здесь не тянет, и я оставила аппарат дома. Забыла, что, кроме самого телефона, в нем имеется еще куча полезных функций. Хотя, после приезда джипа, скучно уже не было. За первой машиной появилась вторая, потом третья, четвертая… После чего я перестала их считать. Сатанистов было много, и наше убежище показалось мне на редкость неудобным и ненадежным. Я с ужасом ожидала, что кто-нибудь случайно посмотрит вверх, увидит нас, и тогда… Но нет: смотрели, но не видели. А потом как-то вдруг сразу стемнело, и я успокоилась.

На поляне разожгли костры, и не абы как, а ровным кругом, словно кто-то заранее прочертил циркулем линию, по окружности которой следовало гореть огню, в центре установили стол, привезенный заранее. В машину стол не влез, и его пришлось везти на крыше, а хозяину машины это не нравилось. И по приезде он долго размахивал руками и кричал, что он – не грузчик, чтобы мебель таскать. Его успокаивали, а он кричал еще громче. Теперь стол задрапировали черной тканью, и Локи объяснил, что это – будущий алтарь. Не угадал. Стол – не алтарь, стол – трибуна. Но в тот момент стол с черной тканью интересовал меня меньше всего. Я во все глаза глядела на людей: мальчишки и девчонки, лет по шестнадцать-семнадцать, некоторым, например, хозяину джипа со столом на крыше, больше двадцати, но ненамного. Сатанисты тем временем переодевались, натягивали поверх повседневной одежды черные балахоны, лица прятали за масками.

– Скоро, – прошептал Локки. Вот уж кто смотрел, не отрываясь!

И точно: по поляне прокатился гулкий звук. Колокол? Сатанисты собираются под звук колокола? Локи удивленно пожал плечами – сам впервые с таким столкнулся

Для собравшейся на поляне публики колокольный звон был сигналом. Голоса их зазвучали тише, ссоры прекратились, наиболее любопытные заняли места поближе к импровизированному помосту. И все чего-то ждали… Кого-то.

Крысиного короля! Двое факельщиков шествовали впереди невысокой фигуры в стандартном балахоне, двое – позади. На факельщиках были особые маски, черные с белым, словно натянутые на лица шахматные доски, на человеке в центре – маска Крысиного короля: огромная, выполненная с удивительной достоверностью крысиная морда. Черная. Какая-то особенно черная, даже при свете факелов я поняла, что это – именно черный цвет, а не какой-нибудь другой, например, темно-синий. На голове крысы – крошечная золотая корона. Верно, какой же король без короны? Пламя факелов нервно дрожало и отстранялось, точно опасаясь прикоснуться к проклятой маске, а сатанисты расступались, пропуская делегацию.

У помоста человек в маске остановился и, подняв голову, посмотрел прямо на нас.

Он точно смотрел на нас с Локи! Он знал о тайнике в кроне дерева, я чувствовала его холодный и мокрый, как осенний ветер, взгляд на своей коже. Король крыс поднял руку и пригрозил нам пальцем, словно детям.

Это было настолько неожиданно, что я испуганно ойкнула, а Локи мгновенно превратился в сжатый комок мышц. Ни дать, ни взять – рысь перед прыжком. Я вцепилась в него: нельзя позволить ему прыгнуть вниз или совершить еще какой-нибудь сумасшедший поступок – там, внизу, их слишком много. И Локи успокоился. А Король крыс взобрался на помост и, как ни в чем не бывало, начал свое выступление.

Проповедник накачивал своих прихожан ненавистью, он был искренен и неистов, и эта энергия передавалась вниз, где кипело, бурлило, ярилось человеческое море.

– Кто мы?!

– Псы Сатаны! – взорвалась воплем толпа.

– Кто мы? – не успокаивался человек в рясе.

– Псы Сатаны!

– Мы! – Голос проповедника перекрыл вопли черных прихожан. – Мы – проклятые дети Его! Когда придет время, мы в числе первых будем рвать своими зубами слабую плоть Распятого и тех, кто ему служит! Мы будем жить в их домах! Мы заберем себе их добро! А женщины их станут нашими рабынями! И так будет всегда! Ибо есть только один хозяин, один Бог! Имя его…

– САТАНА!

Дикий вопль кинжалом вспорол темный небосвод. А я, зажмурившись, уткнулась лицом в плечо Локи. Зачем он притащил меня сюда? Я не желала видеть ЭТО. И слышать тоже – какая мерзость!