я мангал поставлю.

Разворачивается и идёт к машинам.

Паша. Справишься?

Дмитрий. Да уж попытаюсь.

Лиля с Анжелой усаживаются на стулья рядом с кастрюлей с мясом. Лиля ставит недопитую бутылку водки и стакан на стол.

Степаныч и Паша с оружием за плечами стоят над портретами вождей.

Степаныч. Ельцин ещё был, но я подумал, что он в этом ряду мелковат как-то.

Паша. А чё мелковат-то? Как же мы гвоздей-то не взяли?

Степаныч. Да, о гвоздях-то я и не подумал.

Паша оглядывается на Дмитрия, устанавливающего мангал неподалёку от костровища (карабин Дмитрия стоит кверху дулом, прислонённый к полицейскому «козлу»).

Николай, тихо матерясь, роется в багажнике своего внедорожника, извлекая на свет всякую необходимую автослесарю по жизни дребедень – много чего находит, только не саморезы (его карабин стоит прислонённым к машине).

Устав стоять в согнутом положении, Николай вылезает из багажника, выпрямляется, держась рукой за спину, оглядывается на Лилю с Анжелой, которые заняты шашлыком – насаживают мясо на шампуры.

Николай. Ох, девки! Любо-дорого на вас посмотреть! До чего же точные, отработанные движения! Да, мужики?!

Он смеётся.

Смеются и Степаныч с Пашей.

Дмитрий тоже усмехается – «за компанию».

Степаныч с Пашей приближаются к костровищу. Паша берёт со стола бутылку водки и стакан.

81. НАТ. ЛЕСНАЯ ПОЛЯНА У ОЗЕРА. ДЕНЬ

Лиля кладёт готовый шампур на кастрюлю, поднимается и подходит к озеру – присев на корточки, споласкивает в воде руки, затем встаёт и идёт налево вдоль берега.

Николай. Лиль, ты куда?

Лиля. На кудыкину гору, Коль!

Николай. А-а, понятно! Смотри не простудись, не май месяц!

Николай смеётся.

Посмеиваются и Степаныч с Пашей.

Лиля скрывается в лесу.

Дмитрий заканчивает установку мангала.

Дмитрий. Ну, вроде как всё. А дрова-то у нас есть?

Николай. Полный лес! На-ка вот.

Он достаёт из багажника топор и протягивает его Дмитрию. Тот подходит, берёт топор, разворачивается и идёт в лес – в другом, конечно, совсем направлении, нежели Лиля62.

Николай снова скрывается с головой в багажнике.

Паша со Степанычем допивают остатки водки.

Паша. Анжел, а ребёнок у тебя где?

Анжела. А у тебя где? (Она оглядывается по сторонам.) Не знаю. Да они с Ромкой по лесу шарятся!

Паша. Вот шею себе свернёт, тогда узнаешь.

Анжела. Да ничё с ним не будет! Пусть гуляет, с природой общается. Зверья тут нет.

Степаныч. Самый страшный зверь в лесу – это человек63.

Анжела(берёт очередной шампур). А человеку-то здесь откуда взяться?

Степаныч. Но мы-то вот взялись.

Анжела. Это ты, что ли, человек?

Степаныч. Слышь, Паш, ты жену-то воспитывай.

Паша. Да поздно уже, поезд ушёл.

Анжела. Ничё, что я тоже здесь, а?

Николай(роясь в багажнике). Блядь, ну, были же саморезы!

Из леса выбегает Витя с вытаращенными от ужаса глазами, приближается к Анжеле.

Витя. Мама!

Анжела. Чё, Витюш? Чё случилось?

Витя. Там чужой дядя тётю Лилю схватил и душит! А Ромка увидел и плачет!64

Паша, Степаныч и Николай, конечно же, это слышат. Николай мгновенно «выныривает» из багажника.

Анжела. Ты чё говоришь-то, сынок, какой ещё чужой дядя?

Витя. Ну тот, красивый, из Москвы!

Он вытягивает руку немного назад и вбок (сам туда не смотрит), показывая, в каком именно направлении происходит то, о чём он только что поведал.

Степаныч с Пашей смотрят на Николая, он смотрит на Анжелу, она с глупым видом – на Витю.

Наконец, Николай захлопывает багажник, берёт карабин и идёт в ту сторону, куда указывал Витя.

Остальные безмолвствуют.

Первой приходит в себя Анжела.

Анжела. Ну, полиция, и чё вы ждёте? Пока дурдом начнётся?

Степаныч с Пашей быстро уходят вслед за Николаем.

Витя. Мам, а что такое «дурдом»?

Анжела(тревожно глядя вслед мужикам). Дурдом, сынок, это когда люди с ума сходят.

Витя. А это как?

Анжела. Подрастёшь – узнаешь.

Витя. А я щас хочу.

Анжела. А я говорю, рано тебе ещё. Пойдём вон лучше ружьё приберём от греха подальше.

Она направляется к «козлу», у которого стоит карабин, оставленный Дмитрием. Витя бежит за ней следом.

Витя. Мам, а что такое грех?

Анжела. Блин, ты мёртвого замучаешь! Это когда ты кошку поджёг, помнишь?

Витя. Угу. А щас кто кошку поджёг?

Анжела. Никто не поджёг.

Витя. А почему тогда грех?

Анжела закатывает глаза, останавливается и смотрит на сына.

Анжела. Ты в кого такая сволочь, а?

Витя, видя, что мать злится, вжимает голову в плечи и отступает на шаг назад.

Анжела берёт карабин и смотрит в сторону леса, откуда доносятся нечленораздельные агрессивные крики – голоса человеческие, но звуки они издают абсолютно звериные.

Анжела с Витей смотрят в ту сторону, откуда прилетают эти звуки.

Сорвавшись на фальцет на последнем слоге, голос Степаныча перекрывает все остальные голоса и звуки.

Степаныч. А ну прекратить!

И тут же раздаётся короткая автоматная очередь.

Анжела(осеняет себя крестом). Господи, помилуй!

83. ИНТ. КАБИНЕТ АРХИЕРЕЯ. ДЕНЬ

Архиерей65 (в простом облачении, без головного убора, на запястье – дорогие часы) и Вадим Сергеич (в костюме, при галстуке) сидят в удобных мягких кожаных креслах – чайный уголок в кабинете: диван, низкий столик, чайные приборы на нём – всё дорогое, антикварное, массивное, – как и письменный стол в другом углу, и кресло, над которым висит большая коллективная фотография с архиерейского собора в зале приёмов храма Христа Спасителя, и книжные шкафы вдоль стен, и книги в них, и иконы на стенах… На письменном столе – большой компьютер «Макинтош», пресс-папье, инкрустированное золотом, дорогая перьевая ручка…

Архиерей. Суетлив ты стал, Вадим. Сам беспокоишься понапрасну и людей беспокоишь. Как будто не ведаешь, что все под Богом ходим, что воля Его на всё.

Вадим Сергеич. Да как не ведать, владыко? Ведаю.

Архиерей. Так в чём же дело? Не пошатнулась ли вера твоя? Причащаешься? На исповедь ходишь?

Вадим Сергеич. Стараюсь. Не всегда, конечно, получается, дел невпроворот. Но стараюсь.

Архиерей. А кто у тебя духовни́к?

Вадим Сергеич. Местный наш батюшка, по твоему совету.

Архиерей. Отец Алексей?

Вадим Сергеич. Он самый.

Архиерей. Хороший священник.

Вадим Сергеич. Ну да вроде.

Архиерей останавливается (Вадим Сергеич тоже).

Архиерей. Ты, Вадим, соберись. И не сомневайся, ты благое дело делаешь. И хотя говорят, что благие дела делать легко и радостно, нельзя забывать, что враг не дремлет, то есть противодействует.

Вадим Сергеич. Так вот и я про то. Всё одно к одному. Не по себе даже. Тут, понимаешь, такая история…

Архиерей(перебивает). Ты мне, Вадим, ничего не рассказывай. Не на исповеди. За этим иди к отцу Алексею. Мы, конечно, с тобой соработники, одно