Они тепло поздоровались с Сашей, поприветствовали Димитрова и уселись к столу, ожидая кофе и рассказов. Димитров разлил напиток по чашечкам, финны попросили принести сливки, и все собравшиеся в благоговейном молчании сделали первый глоток.

– До чего же хорошо, – произнес Белов, отставляя в сторону чашку. – Индусы-заразы кофе тоже не пьют, а то, что пьют тибетцы, я вообще затрудняюсь определить…

Следующие несколько минут он просвещал собравшихся относительно тибетского чая – с молоком, мукой, солью и топленым салом. Лехтоссари решил было попробовать этот, как он выразился, «чайный суп», но затем отказался от своей затеи. Где в Москве можно достать ячий жир, не знал ни он сам, ни кто-либо из собравшихся…

– А что же Христо не пришел? – поинтересовался Сашка, принимая из рук Димитрова чашку со свежим кофе. – Игнорирует нас товарищ Боев? Вы его в командировку услали? Или я его чем обидел?

Димитров помрачнел:

– Да, ты же, товарищ Белов, не в курсе, – промолвил он после небольшой паузы. – Христо в госпитале… – И Димитров замолчал, ожидая вопросов.

Но их не последовало. Александр с безмятежным видом сделал глоток обжигающего напитка, положил в рот маленький кусочек балдъя[133]и запил все это ледяной водой. Он не спешил задавать вопросы и не торопил присутствующих с ответами: то, что ему нужно знать, они расскажут сами, без понукания и подстёгивания. Так подсказывал ему многолетний опыт службы. И он не обманул…

– Христо летом в Албанию ездил, – потупив глаза, сказал Куусинен. – Там восстание было против короля Зогу[134]. Кост Чекрези[135]и прочие восстали… республику восстанавливать. – он вздохнул. – Ну, наши решили, что надо вмешаться. Риза Церова[136], Али Кельменди[137], ещё там… Балканская секция постановила: поддержать. Ну, вот Христо со своими башибузуками.

При этих словах Димитров бросил на финна такой взгляд, что тот поперхнулся и замолчал.

– Христо со своими ребятами поехал, – процедил сквозь зубы Димитров. – Четверо тех, кого ты готовил, а остальные… Хотя тоже боевые парни… – он со свистом втянул воздух, словно у него внезапно схватило зубы. – А эти либералы, буржуи… В общем, начать – начали, а никто и не поддержал. Наши-то выступили и остались в одиночку… Отряд Ризы пытался пробиться к границе с Югославией. Только недалеко от Поградеца их жандармы нагнали…

Он махнул рукой и замолчал. Александр отставил в сторону кофе, отодвинул стакан с водой и встал, опершись руками о большой письменный стол.

– И? – спросил он таким тоном, что все трое наперебой стали рассказывать, как Риза Церова отбивался, прикрывая своих, как он получил тяжёлое ранение. Христо подоспел лишь тогда, когда бой уже закончился. Соратники перенесли Церову в укромное место, где он и скончался после нескольких часов страданий. В предсмертной записке албанец написал: «Придет время, когда Албания станет свободной, и народ не будет больше страдать. Но этого он добьется без беев и ага, так, как это произошло в Советском Союзе!»

– Ну вот, – вздохнул Димитров. – Христо повел отряд в Югославию, а там… Короче, ждали их там. То ли выследили, то ли албанские власти сообщили. В общем, их на границе встречали. Не королевские войска встречали – белогвардейцы. Числом против наших – втрое. Христо всё равно прорвался, только из его ребят всего двое и уцелели, а сам он, – тут секретарь ИККИ махнул рукой, – в госпитале. Две пули в грудь поймал. Ты чего, товарищ Белов?!!

– Ничего, – звенящим голосом ответил Сашка. – Ни-че-го. По своей секции передай: вот с делами закончу и съезжу. Пусть эти белогвардейские и албанские суки сейчас вешаться начинают. Им же легче будет.

Совершенно неожиданно для Саши, кроме медали за храбрость ему вручили высший советский орден – Ленина, причём не кулуарно, а в Кремле, для чего пришлось срочно шить новый китель взамен старого, который вдруг стал мал в плечах и по росту. За лето Сашка так раздался, что совсем уже не походил на подростка, и только безусое молодое лицо выдавало в нём возраст.

И уж совершеннейшей неожиданностью было появление в «Правде» статьи «Герои Страны Советов», где кроме прочих было упомянуто и его имя вместе с фотографией награждения.

Когда Гальская первого сентября ворвалась на урок с газетой наперевес, Александр почему-то вдруг заподозрил что-то совсем невероятное. Ну, например, что англосаксы вдруг откуда-то получили совесть и в приступе покаяния за всё содеянное самоубились до последнего человека, но реальность оказалась, как всегда, немного другой.

– Вот! – Нина бросила перед Александром и Василием газету.

– Что тут? – Саша пододвинул газету ближе. – Хлопкоробы Туркестана успешно собирают урожай…

– Да не здесь! – она перелистнула страницу, и на третьей полосе почти в четверть листа красовалась фотография Сашки в момент вручения ордена Ленина.

– Упс…

– Что значит «упс»? – опешила Гальская.

– Ну, это означает, что такой результат вовсе не планировался и считается нежелательным, – с ехидной улыбкой пояснил Василий, уже успевший нахвататься словечек из будущего. – Это как «ой» и «бл…», только одним словом.

– Вы меня совсем запутали, – грозно произнесла Нина и посмотрела в глаза Александру. – Теперь-то ты что скажешь?

– А я разве должен что-то объяснять? – удивился Александр. – Каким образом связано это прискорбное происшествие и вы, товарищ Гальская?

– Ну… – девочка как-то сразу сникла. – Ты бы мог рассказать о своем подвиге…

– Обязательно расскажу, – Александр улыбнулся. – Только сначала все слушатели пусть поступят в НКГБ и получат соответствующий допуск и разрешение работать по этой теме, ну и сразу же.

– Но ты же не сотрудник…

– Откуда такие сведения? – влез в разговор Артём. – Я вот видел совсем другое…