– Прости, – прошептала она, садясь ближе и убирая со лба кузины влажные жесткие пряди светло-русых волос. – Вероятно, я что-то упустила. Я думала, что отравлено только лекарство, но теперь я больше не уверена в этом.

– Или, возможно, кто-то из нас допустил ошибку и проболтался не тому человеку. – В шепоте Перси слышался явный намек на обвинение.

Сигна действительно проболталась кое-кому, поведя себя более легкомысленно, чем следовало. Но Сайлес помогал ей. Показал библиотеку и взял в клуб. Желай он Блайт смерти, вряд ли вел бы себя так услужливо.

– Никто не проболтался, – уверенно ответила она. – Я допустила ошибку. Нам придется более тщательно следить за ее едой.

– А твое лекарство? – Он кивнул на остатки молочно-белого напитка. – У тебя есть еще, если подобное повторится?

Сигна кивнула в ответ.

– Да, хватит на одно применение. Но давай надеяться, что оно не понадобится.

– Будем молиться, чтобы ты оказалась права. – Перси суровым взглядом наблюдал, как Сигна возится с тмином, подготавливая его, чтобы выпить, когда закончится рвота, которая уже подступала.

– Я побуду с ней, – сказала Сигна, радуясь такой быстрой реакции организма, как раз вовремя передавая тазик Блайт и убирая волосы с лица кузины. Ее собственный желудок сводило судорогой, тошнота накатывала, а по коже струился холодный пот. Но она отказывалась предстать перед Перси в таком виде, а содержимое желудка уже подступало к горлу. – Сходи на кухню и попроси немного хлеба. Ей нужно будет съесть что-нибудь легкое, когда самое худшее закончится. И пожалуйста, не привлекай внимания.

Перси кивнул, бросив последний взгляд на сестру. Сигна никогда не видела его таким осунувшимся, а глаза пустыми. Он резко развернулся и вышел, не произнося ни слова, и только шум его удаляющихся шагов доносился из коридора.

Стоял поздний вечер, когда Блайт начала успокаиваться. Сигна уже практически перестала верить, что кузина выживет, когда ту охватил жар, а затрудненное дыхание участилось. Но вдруг в эти кажущиеся бесконечными часы наступил переломный момент. Жар спал, и рвота почти прекратилась. Блайт откинулась на спинку кровати, ее волосы были уложены в свободную косу, которую Сигна успела заплести в перерыве, пока меняла тазики и приносила воды.

Сейчас дыхание Блайт стало глубоким, и она наконец смогла открыть глаза.

– Ты со мной? – спросила Сигна, и когда та кивнула, у нее словно гора упала с плеч. Перси принес хлеб на закваске, и Сигна взяла ломтик с подноса, протягивая его Блайт. – Попробуй съесть это. Слабость сохранится еще какое-то время, но думаю, что теперь с тобой все будет хорошо. Нам нужно только пристально следить за твоей едой.

Блайт выронила хлеб. У нее даже не хватало сил держать его. Она застыла, осознавая случившееся, и ее глаза наполнились слезами, но Сигна не позволила ей пасть духом. Она подняла хлеб, отломила маленький кусочек и положила его в рот Блайт. Сигна кормила ее кусочек за кусочком, позволив кузине положить голову ей на плечо и разразиться слезами, пока та настолько обессилела, что больше не могла плакать и прожевать очередной кусочек, и крепко уснула.

Сигна сидела и гладила ее по голове, желая вселить в нее силы.

– Не волнуйся, – шептала она. – Я найду того, кто это сделал. Обещаю.

Вдруг с порога раздался тихий голос.

– Как вы смогли ей помочь? – Марджори наблюдала за ними, ее глаза сверкали.

Она посмотрела на стакан рядом с кроватью, врать было бессмысленно.

– Просто старое средство, рецепт которого я нашла в библиотеке, – прошептала Сигна, не зная, что еще сказать.

Сигна понимала, что Марджори может запросто избавиться от нее. Может объявить ведьмой и выгнать из Торн-Гров. Но взгляд гувернантки неожиданно потеплел.

– Вам и самой следует отдохнуть.

По коже побежали мурашки, когда она представила, что оставит Блайт одну или передаст в руки кого-то другого. Но сейчас не было ни единого признака присутствия Ангела смерти, его визит отложился. И Блайт снова в безопасности.

Оставалось лишь надеяться, что Сигне удастся навсегда спасти ее.

Она опустила голову кузины на подушки и выскользнула из кровати, оставив на прикроватном столике маленькие кусочки хлеба и два стакана с водой. В один она добавила молотые семена тмина для улучшения пищеварения. Сейчас это все, что она могла сделать.

– Дадим ей выспаться. Это лучшее, что мы можем для нее сделать, – сказала Марджори, и Сигна знала, что спорить не стоит. Хоть она и помогла Блайт, но все равно оставалась для Хоторнов почти чужой. К тому же была женщиной, молодой женщиной. Неважно, как сильно она хотела остаться и часами сторожить кузину, подобного никогда не допустят, пока семья нанимает уместных в таких случаях докторов.

Поэтому она подобрала юбки и последовала за Марджори из комнаты вдоль по освещенному свечами коридору к своим покоям.

Марджори медлила, задержавшись в коридоре.

– Вы вписались в семью даже лучше, чем я ожидала, – сказала она. Темнота ночи хорошо скрывала следы пощечины. В тусклом свете свечей в железных бра Сигна могла разглядеть только исчезающий синяк на подбородке.

– Спасибо, – ответила она, прежде чем перед глазами предстала та сцена, когда Байрон нанес удар. Ее кулаки невольно сжались.

– Приятно видеть, как хорошо вы поладили с девушками вашего возраста. – Каблуки Марджори громко стучали по деревянному полу. – Вы ведь хотите дебютировать в этом сезоне, верно?

Возможно, немного странно говорить об этом сейчас, но присутствие смерти в поместье было долгим и утомительным, а Сигна хорошо уяснила, что, когда Ангел смерти следует за тобой по пятам, обыденные разговоры становились отдушиной. Вероятно, Марджори думала так же.

– Не хочу доставлять никому лишних хлопот, – сказала Сигна. – Примерно в то же время я покину Торн-Гров и уеду в собственный дом. И могу дебютировать, как только уеду…

– Не нужно извиняться, Сигна. Вы усердно занимались и проделали огромную работу, поэтому, думаю, весенний дебют отличная идея. Кроме того, люди не поймут, если вы дебютируете без надлежащей наставницы. Это неслыханно.

Сигна поджала губы.

– Думаете, это хорошая идея?

– Разумеется. И завтра утром я поговорю об этом с Элайджей. – От внимания Сигны не ускользнуло, как привычно она называет его по имени. – А пока на Рождество мы собираемся устроить бал, и вы будете присутствовать. Этот опыт пойдет вам на пользу.

Щеки Сигны запылали. Она весь день думала только о Блайт. Ее спина ныла, глаза закрывались, и, без сомнения, от нее пахнет чем-то кислым. Но все же слова Марджори заставили ее задрожать от радости. Это был шанс доказать себе и остальным, что она создана для общества. Для той жизни, которая