— Аспид!

— Тихо, не ори! — я быстро прохожу вглубь этой старой квартиры и смотрю в комнаты, туалет, ванную.

— Нет никого… Я один…

Шушик. Старик в очках, тренировочных штанах и футболке с большими буквами «PSYCHO».

— Здравствуй, Шушик.

— Здравствуй, Аспид…

Кривда, любительница пострелять по пустым банкам из-под пива, купила свой «парабеллум» у Шушика. А потом он снабжал её патронами.

— Я думал вас всех…

— Я тоже думал.

— И твою девочку, да? Бедная… Такая красивая девочка…

— Я тоже бедный и красивый.

Шушик горестно покачал головой, холодно глядя на меня сквозь очки.

— Мне нужен «Глок» с глушителем и гранаты. — сказал я. — Вернее, два «Глока» с глушителями.

Он перестал кивать головой:

— Зачем? Ты хочешь стрелять в тех, кто убил твою девочку?

Я почувствовал как мои губы разъезжаются обнажая зубы. Мне очень хотелось чтобы это было похоже на улыбку. Шушика передернуло.

— Что ты говоришь? — прошипел я сквозь сжатые челюсти и приложил ладонь к уху, — а?

Шушик помолчал. Потом произнёс:

— Потому что, если ты таки будешь мстить за свою девочку и друзей, однажды придут ко мне и спросят…

— Два «Глока», — перебил я его, — и ты же знаешь — никто не придет после того, как я…

Надеюсь он правильно понял мой жест.

Молча смотрел на меня.

— В чём дело, дружище? — оскалился я. — Моё лицо не внушает тебе доверия?

— Оно внушает мне опасения, — сказал Шушик и, повернувшись, ушёл вглубь квартиры — одеваться.

* * *

Сейчас делают такие замечательные игрушки — просто загляденье. Дети стоят перед витринами часами, открыв рот и рассматривая сверкающие модели автомобилей, игрушечных младенцев (смотри, мама — он как живой!) и точно выполненные копии стрелкового оружия.

Все эти «DESERT EAGLE», «ТТ» и «Маузеры» в руках мальчишек, бегающих по коридорам школ, стройкам и улицам, выглядят как настоящие. Обладатели пластмассовых копий не упускают возможности устроить перестрелку в любом месте:

— Бдж-бдж! — орут они, мешая взрослым. Вот сейчас в большом «бистро» несколько сорванцов, поделившись на две группы, играют в интересную игру: «Бандиты ограбили банк, но тут приехали полицейские и бандиты не успели уехать и взяли заложников, и полицейские сейчас всех освободят».

Пока родители поглощают пищу и болтают, «бандиты» и «полицейские» уже по три раза успели перестрелять друг друга:

— Падай давай! Ты убит!

— Я в бронежилете!

— Ага! Хитренький! Бдж-бдж!!!

— Пфф-пфф! Ты давай падай!

— Не буду! Ты же не падаешь! Бдж-бдж!

Большинство столиков в этот час пусты. Посетители расположились по углам и два ряда в середине кафе — место игры. За самым дальним столом, отгородившись ширмой, сидят двое мужчин в чёрных костюмах и, не спеша, ужинают.

«Полицейские» начинают теснить «бандитов». «Бдж-бдж!!!» становится совсем уж несусветным. По проходу между рядами пустых столов, зажав своё оружие в руках и тяжело дыша, в дальний угол прибежал один из игроков.

Он остановился недалеко от столика серьёзных мужчин и приложил палец к губам:

— Тсс!

Мужчины понимающе ухмыльнулись, продолжая палочками отправлять в рот кусочки еды.

— Пацан, ты кто? — спросил один из них.

Мальчишка серьёзно посмотрел на них и нехотя ответил:

— Самурай.

Мужчины глянули друг на друга и хохотнули. Потом один спросил:

— Против кого воюешь?

— Против врагов, — ответил мальчишка.

Мужик хмыкнул и кивнул головой в сторону юного воина, обращаясь к товарищу:

— Смотри. Если бы не сказали, что кусок пластмассы, никогда не подумал бы.

Второй глянул на пистолет в руке сорванца:

— Да… «Беретта»… почти похоже…

— Глушитель, сразу видно, ненастоящий.

— Ага…

Они снова принялись за еду. Мальчишка подошёл на пару шагов ближе, встал совсем рядом со столиком и произнёс:

— Глушитель, как и пистолет, настоящие. Поэтому продолжайте держать руки так, чтобы я их видел.

В полутьме этого угла рассмотреть что-либо со стороны было трудно. Особенно если посетитель «бистро» сидит в скрытой от всех отдельной кабинке.

Один из мужиков перестал улыбаться и полез в карман за зубочисткой:

— Мальчик! Иди отсюда!

— Пиф-паф! — сказал мальчик, одновременно с каждым словом нажимая на курок.

И любитель поковыряться в зубах частично сполз под стол, предварительно забрызгав стену своими мозгами. Второй мужчина сделал движение рукой, но замер. Потому что ствол «Беретты» переместился на него.

— Сиди. И может быть останешься в живых, — проговорил мальчик спокойно. Но глаза его блестели очень странно. Никогда ещё тот, на которого сейчас было направлено оружие, не видел, чтобы человеческие глаза источали такой сумасшедший блеск.

Мой блеск.

Никто в «бистро» ничего не заметил. Потому что никто не мог смотреть сквозь ширму. Кроме меня. И когда Два сказал:

— Сейчас с тобой будут говорить, — мы с Миксой встали со своих мест и быстро прошли в отдельную кабинку.

* * *

Этот боец не был упрямым. Он просто испугался. Он понял, что мы и есть те, кто перелупил половину его «боевых товарищей».

Чтобы он окончательно поверил, что мы «те самые», я назвал ему имена всех убитых нами людей. Честно признался ему, что тех — троих в «мерседесе» — мы взорвали просто так. Для острастки. И как их звали — нам неизвестно. А тебя как зовут, милый?

— Кк-коля, — ответил милый.

— Хорошее русское имя, — сказал я, — ты же не стал брать себе мудацкое погоняло типа «годзиллы»?

Коля отрицательно помотал головой.

— Прикинь, — сказал я, — а некоторые берут и называют себя какой-нибудь Фудзиямой…

Коля вздрогнул.

— Где он?

Коля умоляюще смотрел на нас.

— Можно я выстрелю ему в колено? — спросила Микса.

* * *

Давно я не видел, чтобы она смеялась. Хороший смех. Искренний.

— Это правда? — спрашивает, отдышавшись.

— Что именно, Микса? — я тоже улыбаюсь.

Большой международный аэропорт. Мы сидим в баре на втором этаже и едим большую пиццу, запивая её сладким чаем.