Тишина. Лишь наглая муха жужжит. Через томительное мгновение я поднял голову и оглядел родственников.

— П-продолжим?

Кларисса прыснула. Фер моргнул, еще не понимая. Да уж, вряд ли Ослиная Задница простит мне эту выходку. Со стороны мой маневр точно выглядит утонченным издевательством. Но это уже не так важно. Главное — в другом.

Я прикрыл глаза. Вот моя рука тянется к шпаге, прохлада металла и шершавость дерева. Пальцы ложатся на отведенные места, лютецианскии хват с вытянутым вдоль клинка большим пальцем; я осторожно тяну шпагу из ножен… Тяжесть боевого оружия.

Вот оно.

Рука на эфесе.

Внезапно я почувствовал необыкновенную легкость. Открыл глаза — Лота смотрела на меня, я улыбнулся и подмигнул. Все хорошо, сестричка. Все хорошо как никогда.

Впервые с момента, как в мой затылок влетела проклятая пуля.

— Корт, а ты что думаешь?

Молния сидел, положив локоть на стол. Он склонил голову к правому плечу и, казалось, внимательно слушал Лоту. На лице Корта застыло непривычное сосредоточенное выражение. Брови нахмурены. Однако слова Лоты он проигнорировал.

— Корт!

Молнии на прежнем месте уже не было. Только боковым зрением я увидел смазанное движение. Позади меня хлопнули ставни. Я повернулся. Корт стоял у распахнутого окна, в руке — шпага. Лицо Молнии было задумчивым.

— Камень-Сердце! — сказал он. — Или я старею и становлюсь вороной, которая куста боится… или это был кто-то, слишком быстрый даже для меня.

— Морти? — спросила Лота напрямик. — Сын Ублюдка-Слотера?

Молния потер челюсть, помедлил — и убрал шпагу в ножны.

— Не знаю. Может быть. У мальчишки неплохие задатки. Когда-нибудь, думаю, мы встанем друг у друга на пути. Правда, если по чести, я предпочел бы прежде встретиться с его громилой-отцом… — Корт перевел взгляд на меня, надменно вскинул подбородок. — Ришье! Твоя голова уже не болит?

— А?

— Ты как-то подозрительно улыбаешься.

Я с трудом подавил ухмылку. Что ни говори, а приятно снова оказаться среди родственников. Семья! Любой взгляд истолкуют превратно, в любых словах найдут второй смысл; подозрительны, ревнивы и обидчивы. Но как-то это все… мило, что ли? Или я слишком давно живу вне семьи?

Во взгляде Молнии была уже знакомая белая сталь.

Корт прекрасно понял, почему я улыбаюсь. Ведь я присутствовал при том, как непобедимый лорд Молния схлопотал кулаком в челюсть — и ладно бы от Морта, способного по своему усмотрению менять ход времени! От Сета, Ублюдка-Слотера, который по сравнению с Кортом медлителен, как черепаха. От полукровки, которого с трудом терпит собственный клан! И который, наплевав на общую ненависть, заставил с собой считаться…

Что ни говори, а Сет заслуживает уважения.

Моего, по крайней мере.

Внезапно я понял, что не о том думаю. Куда интереснее другое. Реакция Лоты на тревогу.

— П-почему?… Почему именно Морт?

— Потому что в игру вступили Слотеры, — объяснила Лота. — Древоточец прислал сообщение — предлагает нам поторопиться. Два дня назад из Ура выехал Сет Слотер в компании с Морганой Морган.

— В-вместе? — Я поднял брови. Родственники переглянулись. Кларисса засмеялась.

— Давно ты не был дома, Ришье! Об этом, кажется, разве что Фер не знает.

— Я знаю, — сказал Фер холодно.

— Тогда ты — единственный, Ришье. Поздравляю! В Уре ни для кого не секрет, что Ублюдок спит с этой шлюхой.

— Кровосмешение. — Корт сплюнул. — Мир катится в тартарары, что б его! Скоро Слотеры потащат в постель монахов-инквизиторов, чтобы на деле испытать, каково это — святым крестом в задницу. Даже потеряй я половину мозгов, как Малыш Джорджи, я бы до такого не додумался…

Все-таки у Молнии — удивительно старомодные понятия о морали. Может быть, именно поэтому он мне так симпатичен. Я улыбнулся.

— Н-ну, в т-тебе я н-не сомневался.

— Нужно проверить дом, — велела Лота, прежде чем Молния успел съязвить в ответ. — Корт, займись этим, пожалуйста. Половинчик в твоем распоряжении.

Молния отсалютовал двумя пальцами — сделаю. — Феррин, спасибо, прекрасная речь. — Фер моргнул и, не говоря ни слова, вышел. Очаровашка просто. — Кларисса, покажи Генри… — Лота запнулась, посмотрела на меня долгим взглядом. — Нет, пожалуй, не надо. С тобой, Генри, я бы хотела поговорить наедине…

Кларисса насмешливо фыркнула. Проходя мимо, нарочно коснулась крупной грудью, задержалась, глядя мне в глаза. Я невольно замешкался. Приятное декольте, что и говорить. Тут я понял, что попался на чертову подначку. Кларисса лукаво улыбнулась. Бесовка! Я быстро выпрямился, отстранил тетю как мог вежливее. Лота смотрела бесстрастно.

— Т-ты, кажется, т-теперь за г-главного? — сказал я, чтобы как-то замаскировать неловкость. Военный капитан Лота Малиган. Надо же. А в наших детских шалостях заводилой обычно становился я.

— Привыкай, братец.

Сказано без особой теплоты. Да что, хаос побери, между нами происходит?! А ничего. Настроение опять испортилось.

— Стой, ты куда? — Лота догнала меня у порога, — Я должна с тобой поговорить, Ришье… Генри! — Она увидела мое лицо, замолчала.

Я аккуратно убрал руку Лоты со своего плеча.

— М-мне н-нужно в-врем-мя, — сказал я.

— Зачем? Зачем тебе время?

— Ч-чтобы п-привыкнуть, — ответил я мстительно.

— Ришье!

— Оставь м-меня в п-покое.

Развернулся и вышел. Бух! Дверь захлопнулась со звуком, доминающим выстрел. Не нарочно. Само как-то получилось. Идиот.

Я подождал в коридоре, остывая. Ну же, догони меня! Ну!

Ничего. Тишина.

Проклятье! Все заново. Только приехал и опять начинается.

Тишина. Я снова посмотрел на дверь. Гордая, значит?! я тоже гордый. Я, хаос, такой гордый, что самого от себя тошнит…

Завтра соберусь и уеду к чертовой матери. Надоело.

Я спесивый, мерзкий, бездарный аристократ, и я буду вести себя как спесивый, мерзкий, бездарный аристократ!

Возвращайся, Ришье. Ты мне нужен, Ришье.

Знаешь что, дорогая? Иди ты к черту.

…И кажется, я прекрасно помню, где находятся комнаты служанок.

Паук

Шесть Башен!

Я не подозревал, что человек способен двигаться так быстро.

А этот в малиновом камзоле был подобен молнии. Только что он сидел за столом, опираясь на локоть и внимательно вслушиваясь в разговор — миг! — и его рука уже отдергивает штору. Расстояние было не меньше девяти шагов, но он преодолел их раньше, чем мое сердце успело отбить один удар