Граф окаменел — и несколько секунд стоял как вкопанный. Потом его лицо начало таять; выпали из глазниц и закачались на зрительных нервах глаза.

Вампир уже рухнул на пол, но гниющему языку и истлевающим голосовым связкам удалось сложить ещё несколько последних слов:

— Мне… надо было умолять нашего бога-предтечу научить меня этому фокусу… Возможно ли… Милорд, ты действительно его…

Ди кинулся к лежащей на помосте Дорис. Что-то странное творилось с замком. Доказательством тому служил слабый тревожный звон брелка сигнализации в нагрудном кармане графа. Именно он помешал смертоносной атаке вампира — вклинившаяся в ухо сирена отвлекла внимание лорда, лишив его верной победы и швырнув в пропасть погибели. Пол под ногами подрагивал.

Лёгкая пощёчина привела Дорис в чувство. Чудо, но следы клыков на её шее пропали!

— Ди… но что происходит?! Ты жив?

— Моя работа завершена. Раны на твоём горле исчезли. Иди. Поднимешься по той лестнице, наверху тебя ждёт Дэн. Вы с ним вернётесь на ферму.

— Но ты… ты должен пойти с нами.

— Моя работа завершена, но дела здесь ещё остались. Поторопись. И пожалуйста, передай Дэну: пусть не забывает обещания, данного старшему брату.

Слёзы заискрились в уголках девичьих глаз.

— Иди.

То и дело оглядывающаяся Дорис в конце концов скрылась в темноте. Она наверняка не расслышала слов левой руки Ди:

— Пока-пока, упрямые, милые детишки. Удачи вам!

Ди повернулся. У стены зала стояла Лармика.

— Это сделала ты?

Бледная красавица кивнула:

— Я выдернула все предохранители. Через пять минут замок рухнет, — пожалуйста, беги, пока можешь.

— Ты могла бы жить в своём замке до скончания времён.

— Конец времён уже наступил для нас. Семья Ли давно умерла. Это случилось, когда мой отец избрал бессмысленное вечное существование, заполненное лишь питьём человеческой крови.

Тряска усилилась, стены покоев застонали, белый порошок посыпался с потолка — не обычная пыль, а скорее раскрошившийся камень. Нарушилась молекулярная структура всего здания!

— Значит, ты остаёшься?

Вместо ответа Лармика сказала:

— Позволь мне спросить одну вещь… твоё имя. Ди… Ведь имя «Дракула» начинается с той же буквы?

Губы Ди шевельнулись. Пара стояла не двигаясь, осыпаемая белым сухим дождём. Ответ охотника остался неизвестен.

Как и должно было случиться, замок вампира, подобно его хозяину, рассыпался в прах. Дорис и Дэн никак не могли откашляться, да и поле зрения застилали лишь белые облака пыли.

Они стояли на холме меньше чем в сотне ярдах от замка.

Вытирая слезящиеся глаза, Дорис подняла голову — и по щеке её потекли совсем другие слёзы.

— Всё пропало… Всё. А он не вернулся…

Положив руку на плечо скорбящей сестры, Дэн сказал нарочито весело:

— Пойдём домой, сестрёнка. У нас куча дел.

Дорис покачала головой:

— А смысл… Я уже ничего не могу… Не могу управляться с кнутом, как прежде, не могу присматривать за тобой, не могу работать на ферме… И всё потому, что я нашла того, на кого смогла положиться, от кого стала зависеть…

— Предоставь это мне, — восьмилетний мальчик ткнул себя в грудь. Маленькая ручка стиснула медальон Ди. — Надо продержаться всего-то лет пять. А потом я смогу делать всё. Я даже найду тебе мужа, сестричка. Впереди долгий путь — так что не унывай, пошевеливайся!

Он больше не чувствовал себя восьмилетним малышом.

Дорис повернулась к брату, посмотрела на него так, будто никогда прежде не видела, и кивнула. Ещё пять лет он будет всего лишь мальчишкой. Но пройдёт десять — и он перестроит дом и прогонит драконов. Времени потребуется немало, но время, как известно, течёт быстро.

— Пойдём, Дэн.

Улыбнувшись наконец, Дорис зашагала в сторону дома.

— А как же! — воскликнул паренёк и, хотя сердце его едва не раскалывалось от горя, тоже улыбнулся, скрывая печаль.

Неся на спине двух ребят, отдохнувшая лошадь бодрым галопом поскакала на восток, туда, где наливались голубизной небеса, и туда, где ферма ждала хозяев.

Ди сдержал обещание.

Теперь настал черёд мальчика.

Большинство поклонников outre[1]кинематографа, конечно, знакомы с «Ужасом Дракулы», выпущенным в Великобритании студией «Hummer Films» в 1958 году. Наравне с «Проклятьем Франкенштейна», появившимся годом ранее, эта классическая картина способствовала мировому буму фильмов ужасов, а также подарила первое вдохновение вашему скромному автору. Я пересмотрел немало ужастиков и прочих фильмов, что не устают держать зрителя в напряжении, но ни один из них не заставил меня опрометью бежать из кинотеатра посреди сеанса — как случилось в тот раз. Возможно, некоторые читатели сочтут нижеследующую информацию излишней, но режиссёром был Теренс Фишер, сценаристом — Джимми Сангстер, а главным художником — Бернард Робинсон. Такие звёзды, как Кристофер Ли или Питер Кашинг, в представлении не нуждаются. Все эти немыслимые «разборки» графа Дракулы и профессора Ван Хельсинга — от силуэта злодея, появляющегося на вершине замковой лестницы, до финала, где солнечные лучи и крестное знамение обращают вампира в пыль, — все эти детали фанаты фильмов ужасов будут обсуждать до скончания времён. Надеюсь, в ближайшее время «Ужас Дракулы» появится на видео.

В настоящее время ведущим японским мангаку, рисующим ужастики, можно назвать Умэдзу Кадзуо, но, сколько мне известно, в прошлом единственным мужчиной-художником (насчёт женщин не скажу) со столь же совершенной стилистикой рисунка был Кисимото Осаму. Этот человек, не повторяя характерных японских ужасов, создавал готику в лучших традициях Запада. Причудливый особняк, стоящий посреди города, гробы, приткнувшиеся к каменному фундаменту, орда пресмыкающихся обитателей этих гробов, а также логика конфликта, красной нитью проходящая через все его истории (вроде креста против вампиров или силы буддизма против каппы), и то, что он поместил своих героев на поле японской манги, где их крайне недоставало, — всё это было, одним словом, свежо!

Будет нечестно, если когда-нибудь и кто-нибудь начнёт писать историю манги ужасов в Японии и отвергнет Кисимото как ничем не примечательного, рядового автора фантастико-приключенческих комиксов. У меня и сейчас мурашки бегут по спине, когда я вспоминаю рассказ о каппе, под воздействием фабричных отбросов, загрязнявших его озеро, обернувшемся прекрасной женщиной, которая затем поселилась в доме, где жили некие брат с сестрой… Впрочем, меня пробирает дрожь и от многих других историй Кисимото.