Сама смерть наступала быстро. Сначала в паху или под мышкой появлялась открытая рана наподобие укуса змеи, а затем человек умирал от отравления, испуская последний вздох на второй или третий день. Сила яда заставляла человека впадать в бессознательное состояние. Именно тогда умер священник Катон. Многие бежали от чумы, но Катон не покинул город Клермон, он хоронил мертвых и с огромным мужеством продолжал служить мессу.

Священник оказался человеком необычайно высоких качеств, преданным бедным. По правде говоря, он был гордым человеком, но то, что он сделал в то время, искупило все сделанное им ранее. И напротив, епископ Каутин поспешно покинул город, чтобы избежать чумы, но затем все же вернулся в Клермон, подхватил инфекцию и умер в Страстную пятницу в тот же самый день и час, что и его кузен Тетрадий. Чумой были опустошены Лион, Бурж, Шалон-сюр-Сон и Дижон.

32. В те времена в монастыре Рандан, расположенном вблизи города Клермона, жил священник по имени Юлиан, обладавший сверхъестественной силой. Он отличался необычайной умеренностью, никогда не пил вина и не ел мяса, всегда носил под своей одеждой власяницу, постоянно соблюдал посты, непрерывно молился. Он не испытывал трудностей, излечивая одержимых дьяволом, возвращая зрение слепым и исцеляя все другие немощи именем нашего Господа или осеняя их крестным знамением.

От постоянного стояния его ноги распухли от водянки, но, когда его спрашивали, почему он стоял так долго, превозмогая свою телесную боль, он мудро отвечал: «Пока во мне теплится жизнь, мои ноги будут служить мне и по милости Господа не подведут меня». Однажды в церкви Святого Мученика Юлиана я сам видел, как он излечил человека, одержимого дьяволом, всего лишь молвив одно слово. Часто он молитвой излечивал от четырехдневной лихорадки и других подобных заболеваний. Во времена чумы он был унесен из этого мира и обрел покой, прожив наполненную деяниями жизнь, став известным благодаря совершенным им чудесам.

33. В те же самые времена умер аббат этого монастыря. Его сменил человек по имени Сунниульф, отличавшийся великим простодушием и братской любовью к ближним. Он часто омывал ноги посетителям и затем вытирал их своими собственными руками. Только в одном он проявлял слабость – управлял вверенными под его опеку монахами не приказами, а мольбами.

Он часто рассказывал, как однажды ему предстало видение некоей огненной реки, куда собравшиеся на одном берегу люди ныряли, как множество пчел, влетавших в улей. Одни погружались до талии, другие до подмышек, третьи даже до подбородка, и все они кричали, что сильно обожглись.

Над рекой распростерся мост, но такой узкий, что одновременно по нему мог пройти только один человек. На другой стороне находился дом, весь покрашенный белой краской. Тогда Сунниульф спросил тех, кто находился с ним, что они думают обо всем этом. «С этого моста будут сброшены все, кто не проявляет строгость к своим подчиненным, – ответили они. – Тот же, кто поддерживает должную дисциплину, пусть не опасается и пересечет этот мост, и его радостно встретят в доме, который на другой стороне». Услышав эти слова, Сунниульф проснулся. С этого времени он стал более сурово относиться к монахам.

34. Теперь расскажу о том, что произошло примерно в то же время в другом монастыре[98]. Не стану только называть имя монаха, связанного с этой историей, потому что он еще жив, и если он прочтет то, что я напишу, то может преисполниться тщеславием и потерять добродетель.

Итак, некий юноша пришел в монастырь и попросил у аббата позволить ему присоединиться к братству, поскольку хотел посвятить себя службе Господу. Аббат с особым пристрастием отнесся к его просьбе и сказал, что служба здесь трудна и он вовсе не уверен в том, что молодой человек способен вынести все, что от него потребуют. Юноша пообещал, что с помощью Господа сделает все, что от него ожидают, и его приняли. Он оказался кротким и богобоязненным во всех своих делах.

Спустя несколько дней случилось так, что монахи принесли три или более бушелей зерна из амбара и разложили сушить, велев молодому послушнику следить за ним. Сами же они отправились отдыхать, он же остался сторожить. Неожиданно небо затянуло облаками, подул сильный ветер, казалось, что на кучу зерна сейчас прольется дождь. Когда молодой монах увидел, что сейчас произойдет, он растерялся и не знал, что ему делать.

Он подумал, что даже если он позовет других, то совершенно очевидно, что до того, как начнется дождь, они не успеют убрать все зерно обратно в амбар. Поэтому он не стал уповать на помощь и сосредоточился на том, что стал молиться Господу, чтобы ни одна капля дождя не упала на зерно. Когда он молился, то распростерся на земле.

Облако разделилось, дождь оросил все находившееся вокруг кучи, но ни одно зерно не намокло, по крайней мере, мне так рассказывали об этом. Представив, что произойдет, другие монахи вместе с возглавившим их аббатом поспешили, чтобы собрать зерно. Но случилось чудо, и именно это им довелось увидеть. Когда же они стали искать монаха, оставленного сторожить зерно, то обнаружили, что он распростерся на земле и молится в нескольких метрах от этого места.

Когда аббат понял, что произошло, он также раскинулся в молитве вместе с монахом. Дождь прошел, и аббат закончил свою молитву. Затем он велел юноше подняться, велел схватить его и выпороть. «Все это ради тебя, мой сын, – сказал он, – чтобы ты убоялся еще сильнее и предался службе Господу, а не предавался вере в знамения и чудеса». Он велел запереть юношу в его келье на всю неделю поститься и заставил его молиться, чтобы искупить грех, не возгордиться и исправиться.

Сегодня, как я узнал из достоверных источников, этот монах отличается таким воздержанием, что во время Великого поста не ест даже хлеб, а лишь выпивает чашку ячменного отвара раз в три дня. Помолимся Господу, чтобы Он поддерживал этого монаха в его намерениях всю его жизнь.

35. Теперь расскажу, как в Клермоне умер епископ Каутин и несколько человек выдвинули себя на этот пост, предлагая многое и обещая еще больше. Священник Евфразий, сын покойного Еводия, происходивший из сенаторской семьи, отправил королю через своего родственника Берегизила множество ценных предметов, полученных им от евреев, в надежде с помощью взятки добиться того, на что он не претендовал по своим личным качествам.

В разговоре Евфразий отличался приятным обхождением, но слыл похотливым в своей личной жизни, усиленно спаивал франков, редко давал приют бедным. Он пытался добиться чести стать епископом с помощью людей, а не Господа. Именно это и помешало ему, как я полагаю, и он не смог получить искомую должность.

Устами святого Квинциана Господь сделал объявление, не подлежащее пересмотру: «Никто, происходящий из рода Гортензиев, не будет когда-либо руководить церковью Божьей». Духовенство же провело встречу в соборе Клермона. Архидьякон Авит, хотя он ничего не обещал, принял здесь назначение и обратился с петицией к королю. Но граф этого города Фирмин вознамерился встать на его пути.

Сам Фирмин не мог идти в суд, но его друзья попросили короля отсрочить посвящение Авита на одну неделю, за что обещали тысячу золотых, но король отказал. Так и случилось, что святой Авит, который, как я говорил вам, являлся в то время архидьяконом, избранный духовенством и населением Клермона, собравшимися для этого на свое собрание, воссел на епископский трон.