картинку их образа и, может быть, «увижу» эту парочку в новой среде и смогу описать место их нахождения.

Михаил Сергеевич моментально снял трубку и позвонил куда-то. Из разговора я понял, что на другом конце провода находился тот подполковник, который работал со мной в лаборатории.

— Сейчас за вами пришлют машину и отвезут в лабораторию, где вы были прошлый раз, — сказал полковник, и добавил:

— Про экстрасенов я слышал, но не думал, что это серьезно. Недоумеваю, как возможно увидеть то, чего увидеть нельзя.

— У вас, Михаил Сергеевич, стандартная логика. Она блокирует тонкие сигналы, поступающие из внешнего мира. Вокруг нас существует информационное поле, и наше подсознание способно подключаться к нему. Мозг может получать информацию напрямую, а не через обычные органы чувств. Эта информация проявляется в виде картинок или голосов.

— Почему же я не вижу этих картинок? — серьезно спросил Михаил Сергеевич.

— Для этого нужно войти в состояние измененного сознания, то есть в особое состояние психики, когда тело спит, а мозг работает.

— И что, этому можно научиться?

— В принципе можно, но это сложный процесс.

— А каким же образом вы научились этому?

— Я не учился, я это всегда умел. Экстрасенс должен обладать повышенной чувствительностью и особыми центрами восприятия. Наверно, это было заложено природой от рождения.

Следователи, которые занимались расследованием на месте преступления, привезли кое-что из тряпья, найденного в деревенском доме, а также стоптанные женские туфли и худые кирзовые сапоги. Все это находилось в лаборатории.

Снова я сидел за тем столом, на котором некоторое время назад лежали пластины клише, только теперь передо мной возвышалась горка из тряпья и обуви.

Я снова ощутил неприятный звон в ушах. Он присутствует всегда при перемещении сознания в пространство, которое позволяет «видеть». Я почувствовал боль в висках и хотелось заткнуть уши и сдавить голову руками, чтобы унять боль.

Внезапно звон в ушах пропал, и пошла картинка в знакомом, обычном в этом состоянии темпе. Картинка обрастала все большим количеством деталей.

Сначала я увидел мужчину и женщину. Мужчина прихрамывал. Я сразу узнал тех, кого видел с сумкой у зимней реки. Но одеты они были по-летнему легко. Потом я видел город, видел сверху, как бы, паря над ним, но четко. Видел море, видел вокзал, видел скверы и парки, видел жилые дома и большие здания. Я стал описывать все, что видел. Потом наступил провал, темная пелена заслонила картинку города, но быстро спала, и я оказался вблизи небольшого добротного одноэтажного дома с фасадом, выкрашенным зеленой краской, и крышей, покрытой красной черепицей. Недалеко находился магазин с вывеской «Бакалея», а рядом высилась кирпичная труба котельной то ли фабрики, то ли небольшого заводика.

Картина стала размываться, и все вдруг исчезло. Это значило, что я получил достаточную информацию и в мозгу сработал механизм отключения.

Я медленно приходил в себя, а эксперты, подробно записавшие мою информацию, гадали, о каком городе идет речь…

Город, который я описал, и место, где жили преступники, следователи нашли без особого труда. Все точно совпало с моим описанием. Преступники скрылись от правосудия в городе Сочи. Денег они изготовили достаточно для безбедной жизни на много лет, и оказались сообразительными, сумев остановиться вовремя, и спрятать «концы в воду» в прямом смысле.

Глава 12

Подпольный «Доктор Живаго». Демонстрация быстрого чтения. О видах памяти. Примеры из истории. Память, которая мешает. Синестезическая память Шерешевского.

Толстую копию романа «Доктор Живаго» Пастернака, подпольно перепечатанного на ЭРЕ, мне дал на пару часов Саша Виноградов, а он выпросил ее у Вали Косовой. Саша Виноградов, Боря Ваткин и я сидели с девушками в их комнате. Мы принесли торт, девочки заварили чай, и мы блаженствовали, потягивая чай из стаканов с подстаканниками и заедая тортиком.

— Ну, как? — спросила Валя у Саши, когда он вернул ей пачку потрепанных листов.

— Не знаю! — пожал плечами Саша. — Спроси Володьку. Он тоже читал.

— Когда успел? — удивилась Валя.

— Да он такие тексты за час прочитывает.

— Слышала, но не верю, — усомнилась Валя. Нина и Оля тоже скептически усмехнулись.

— Володь! — Саша вопросительно посмотрел на меня.

Я не любил демонстрации своих способностей на людях, но здесь сидели свои, друзья, с которыми я более охотно общался, чем с соседями по комнате в общежитии.

— Дайте какую-нибудь газету, — попросил я.

Оля с готовностью встала, подошла к этажерке в углу комнаты, взяла газету и подала мне. Это оказалась «Комсомольская правда».

— Какую страницу вы хотите, чтобы я прочитал? — спросил я.

— Да любую, сам выбери, — сказала Нина. — Ну, пусть будет вторая.

Я развернул газету на второй странице и сказал:

— Дайте мне пять минут. Можете засечь.

Я пробежал глазами страницу, на что мне хватило и двух минут, но не торопился: закрыв глаза, проверил, насколько фотография страницы закрепилась в моей памяти, отложил газету в сторону.

— Называйте статью или строчку из любого текста, а я продолжу.

Мне стали зачитывать выдержки из статей, пытались запутать, подавая подсказку только из двух слов, называли статью и просили прочитать на память, начиная с пятой или десятой строки. Они, не понимали, что я «вижу» страницу газеты так, как будто она лежит передо мной, и сбить меня невозможно.

— Как ты это делаешь? — удивленно спросила Нина.

— Не знаю, — откровенно признался я.

Я действительно не знал ответа, и этот вопрос всегда ставил меня в тупик.

— В принципе, любой человек способен при некоторых условиях проявить хорошую способность к запоминанию. Например, под гипнозом, — сказал я. — Важно научиться активизировать мозг.

— Ерунда, — не согласился Боря Ваткин. — Способность или есть, или нет. И тут никакая активизация не поможет.

— Титан, — сказала с уважением Валя Корнеева.

— Да нечему тут удивляться. Ты, Боря, не прав. Есть врожденные способности, которые заложены в нас природой, а есть методики, которые позволяют закрепить их.

Но я лукавил. Насколько я знал из литературы, люди, обладающие феноменальной или фотографической памятью, встречаются нечасто. Я не знаю, насколько особенной была моя память, но знаю из научных статей, что иногда в основе феноменальной памяти лежит патология. Человек запоминает мельчайшие детали даже помимо воли, поскольку нарушена избирательная функция механизма памяти. Часто это мешает творчеству.

— Володь, говорят, что ты можешь загипнотизировать человека. Это правда? — спросила Оля. Она смотрела на меня распахнутыми глазами и слушала, и воспринимала всё как ребенок сказку на ночь.

— Правда, — ответил я. — Только я этим редко пользуюсь и не люблю, потому что отнимает силы, да и зрелище это неприятное… Вот один пример. На одном заводе в моем городе