— Дитя, ты вымазана в крови, — заметил старейшина. — Как это случилось?

Рия размяла затекшие руки, с удивлением поняв, что готова разрыдаться, но сдержалась.

— Вчера я билась в бою, — еле слышно ответила она.

— Говори громче, я уже совсем глухой, — сказал Ротас, наклоняясь к ней ближе.

— Вчера я билась в бою и покрыла себя кровью наших врагов. Не этих бедных Уродцев, — громко проговорила Рия, показывая на привязанных к шесту, — а ужасных и жестоких чужеземцев, которых я еще никогда не видела в наших землях. И ГРИГО — ИХ ДРУГ! — крикнула она во весь голос. — Спроси его про Иллимани! Спроси его про Сульпу!

— Она пытается отвлечь нас, — фыркнул Мёрх. — Нет никаких чужеземцев. Единственный бой, в котором она участвовала, — вчерашний ночной. Она зарезала пару наших парней. Отсюда и кровь, их и ее собственная, а не от каких-то там вымышленных врагов…

— Где Хонд?! — заорала Рия. — Он тоже сражался с Иллимани. Он подтвердит мои слова…

Мёрх кивнул, явно ожидая этих слов. Он махнул рукой одному из своих сторонников, стоявших в первых рядах толпы. Тот подошел к нему, и они обменялись парой слов, шепотом. Когда мужчина вернулся, Мёрх торжествующе поглядел на Рию.

— Вынужден тебя огорчить, — ухмыляясь, сказал он. — Твой брат умер от ран этой ночью. По дороге. Просто не смог ее вынести.

— Ты кусок дерьма! — завопила Рия. — Убийца, дерьмо последнее!

Мёрх тут же обернулся к старейшинам:

— Вынужден попросить о том, чтобы обвиняемая молчала, пока мы представим уважаемым старейшинам наши доказательства.

— Это будет правильно, — согласился Ротас и повернулся к Рии: — Помолчи, девочка. То же самое я потребую от обвинителей, когда придет твой черед говорить.

Но Рия не слушала его, поскольку в ее голове зазвучал мыслеголос Бриндла.

— Мёрх лжет, — сказал он. — Я нес носилки, на которых лежал Хонд. Он не умер…

Ротас и Торга вернулись на свои места, а Григо начал свой рассказ. Рия мысленно обратилась к Бриндлу:

— Ты уверен, что Хонд жив?

— Был жив, когда мы прибыли в стойбище. Не просто жив, ему стало лучше. Наше лечение помогло ему…

— Это ничего не значит. Они могли убить его, потом…

— Он жив, Рия, я точно знаю.

Девушке отчаянно хотелось ему верить.

— Так почему же они говорят, что он мертв?

— Не знаю. Может, они думают, что он мертв?

Пока Рия вела мысленную беседу с Бриндлом, она упустила из виду Григо, который расхаживал перед старейшинами, выпятив грудь и громко излагая свою версию событий. Описал идиллическую картину охоты в лощине вместе с Дюмой и Виком, его лучшими друзьями, рассказал, как они наткнулись на Рию, совокупляющуюся с Уродцем, и гневно поглядел на пленников, привязанных к шесту. Показал пальцем на Бриндла.

— Вот с этим, с искалеченной ногой!

Сторонники Мёрха в толпе шумно вздохнули.

— Он засадил ей до отказа, — сказал Григо, неприличными телодвижениями показав, чем занималась Рия. — Но, когда мы попытались поймать их, появилось множество других Уродцев, и Рия приказала им убить нас. Они схватили Дюму и Вика, но мне удалось вырваться и сбежать, — сказал он, показав всем сломанные передние зубы.

Пару десятков ударов сердца стояла полная тишина. Затем Крант, морщинистый старейшина с большим животом, сидевший справа от Ротаса, прокашлялся.

— Откуда нам знать, что все это правда? — спросил он.

Похоже, Григо даже не сразу понял, что вопрос адресован ему.

— Откуда нам знать, что ты говоришь правду? — повторил вопрос Крант. Его голос дрожал от раздражения. — Не получится ли, что тут лишь твои слова против слов Рии?

— Но Рию поймали вместе с Уродцами! — тут же встрял Мёрх. — Это доказывает правоту Григо.

— Я бы сказал, что это ничего не доказывает, — подал голос Езида, миниатюрный сутулый старейшина с пронзительными, как у хищной птицы, глазами.

— Ну, это доказывает, что она некоторое время пробыла с Уродцами, и ничего больше, — добавил Отри.

— Итак, мы имеем свидетельство Григо против свидетельства Рии, — заключил Ротас. — А теперь я хочу выслушать девушку.

Рия начала понимать, что происходит. Помимо нынешней ситуации на карту была поставлена борьба за власть в Клане, которая, по древней традиции, принадлежала совету старейшин. Мёрх и его сторонники не скрывали своего неуважения к этой традиции и настаивали на том, что власть должна принадлежать совету воинов, в котором они занимали главенствующую позицию.

Мёрх был авантюристом. Он ожидал, что выиграет дело, хотя Рия пока и не понимала, каким образом, сыграв представление с охотой и расправой, затем сожжет Уродцев перед лицом всех людей Клана. Все пошло не по плану, когда Бахат и другие помешали ему и не дали свершить расправу без суда. Теперь, когда дело дошло до совета старейшин, вместо простого убийства беззащитных пленников, старейшины поняли, что им предоставляется возможность нанести ответный удар и, возможно, прилюдно опозорить своего главного противника.

Рия поглядела на друзей, привязанных к шесту посреди незажженного костра.

— Я выиграю этот суд, — мысленно сказала она им. — Не позволю сжечь вас. Докажу им, что вас надо отпустить.

Затем она обернулась к Ротасу и заговорила вслух:

— Я могу доказать, что Григо лжет.

— Как же, дитя? — спросил старейшина, снова наклонившись к ней, чтобы лучше слышать.

— Он сказал, что я совокуплялась с Уродцами, — сказала Рия, невольно покраснев. — Но я никогда в жизни ни с кем не совокуплялась. Я девственница.

Григо затравленно поглядел на нее, и Рия обрадовалась первой удаче. Когда этот безмозглый бандит в таких красках описывал ее совокупление с Уродцами, он, видимо, забыл, а теперь вспомнил, что в Клане есть женщины, которые обладают неоспоримым авторитетом в такого рода делах.

— Лживая сучка! — заорал он. — Уродец тебе все мозги протрахал!

Но это был чистейший блеф, и он знал это.

Рия уже собралась попросить позвать повитуху, чтобы та проверила ее, но вдруг краем глаза уловила движение. Мёрх дал знак Грайну, своему брату, затаившемуся за наваленными в кучу дровами и хворостом.

Грайн начал дуть на конец факела, пока тот не разгорелся, разбрасывая искры, а затем наклонился, чтобы ткнуть его в кучу хвороста.

Баннерман произнес странное слово, которое Леони никогда в жизни не слышала. Оно звучало примерно как «айяхуаска».

— Что-что? — переспросила она. — В жизни не слышала.

— Айя-хуаска, — произнес Баннерман. — Ай-я-ху-а-ска. На кечуа, языке инков, «айя» означает «мертвый», «хуаска» — «вино». Вино Мертвецов, или Вино Душ. Гадкое варево из двух растений, которое шаманы в Амазонии используют, когда хотят покинуть тело и отправиться в мир духов.