Коди выруливает на шоссе и лезет в бардачок за другой кассетой. На этот раз его пальцы касаются моего колена.

– Знаешь, – говорит он, – мои дядя и тетя живут здесь неподалеку, и у них шикарная стереосистема. Хочешь послушать, как будет звучать та запись на хорошей технике?

Меня охватывает волнение.

– Не беспокойся, – добавляет он, – они оба зубные хирурги и работают допоздна, так что их не будет дома.

– Ты уверен, что они не против?

– Все в порядке, дядя даже дал мне запасной ключ.

Коди сворачивает влево, на улицу, застроенную аляповатыми претенциозными домами, возле которых посажены молодые деревья. Он останавливается возле огромного белого дома с фонтаном на лужайке и греко-римскими колоннами, поддерживающими крышу веранды.

– Здорово, правда? – Коди забирает кассету и вылезает из машины.

Будь здесь Джош, мы бы с ним тут же принялись рыться в карманах в поисках мелкой монетки, чтобы бросить ее в фонтан. Но с Коди я такое проделать не могу, особенно в доме его дяди и тети.

Я оглядываюсь на окружающие нас огромные молчаливые дома. Хотя вокруг никого нет, мне почему-то хочется говорить шепотом.

– Ты точно уверен, что они не вернутся с работы?

– Да, я часто здесь бываю.

Он набирает код, отключающий систему охраны, и вставляет ключ в замок. Открыв дверь, поворачивается ко мне и улыбается. Я не могу сдержать волнение.

Я раскладываю свои наброски полукругом на ковре и делаю шаг назад. Острые и волнистые линии, скупой рисунок. Все наброски разные, но они составляют единое целое.

Через окно слышу, как машина Эммы подъезжает к дому, и бросаюсь бежать вниз. Но из машины выходит Келлан, а не Эмма.

– Что, ждал кого-то другого? – спрашивает она.

– Где Эмма? Она еще на тренировке?

Лицо Келлан выражает одновременно и жалость, и тревогу.

– Думаю, уже нет. Я обещала ей вернуть машину, но не собираюсь ждать, пока она возвратится.

– Вы что, поругались?

Келлан, направившаяся к гаражу, поворачивается ко мне:

– Ты в самом деле только что спросил меня, не поругались ли мы с Эммой? Вообще-то, это вы с ней не разговариваете друг с другом.

– Мы поговорили сегодня за обедом.

– Вы едва обменялись парой слов! – Келлан пытается открыть гараж, но дверь заперта. – Джош, ты хоть представляешь, с кем она сейчас в машине?

Я отодвигаю фальшивый камень носком кроссовки и достаю наш с Эммой ключ со Скуби-Ду на брелоке, но руки дрожат, и я никак не могу вставить ключ в замок. Келлан отбирает у меня ключ и отпирает дверь.

– Она с Коди, – говорит Келлан. – Этот тип – просто самовлюбленный придурок, и я считаю, что во всей этой ситуации виноват только ты.

– Почему я? – Насколько мне известно, Эмма и Коди всего раз поболтали в коридоре. Его даже нет среди ее друзей на «Фейсбуке».

Келлан снимает шлем с руля Эмминого велосипеда:

– Между вами двумя идет какое-то ненормальное соревнование, и мне это совершенно не нравится.

Она снимает велик с подножки и выводит его из гаража.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты что, на самом деле думаешь, что Эмма разъезжала бы сейчас с Коди Грэйнджером, если бы ты собирался пойти на вечеринку у костра вместе с нами? Но нет, ты же собрался идти с Сидни Миллз.

Мне не хочется представлять себе Эмму у Коди в машине.

Я иду за Келлан на улицу. Не знаю, какая у Коди машина, но мне очень хотелось бы, чтобы это был тот потрепанный фургончик, который как раз выезжает из-за угла.

Я оборачиваюсь к Келлан и лювлю ее потеплевший взгляд:

– Я понимаю: Сидни просто роскошная, – говорит она. – Но я наблюдала за вами двумя сегодня за обедом. Когда ты сказал, что она пригласила тебя пойти на вечеринку вместе с ней, вид у тебя был совсем не такой, какой должен был быть.

– Какой же он должен был быть?

Келлан вздыхает и надевает шлем:

– Счастливый.

Я не знаю, что ей ответить.

– Ты что, идешь на вечеринку с Сидни Миллз только потому, что она этого от тебя ждет? Потому, что это же сама Сидни Миллз? – спрашивает Келлан. – Если ты скажешь «да», я буду очень в тебе разочарована.

– Это не так.

– Ни одна девушка, какой бы роскошной ни была, не заслуживает такой обиды, – продолжает Келлан. – Так что, если Сидни тебя на самом деле не интересует, лучше тебе сказать ей об этом сегодня.

Она садится на велосипед и уезжает, а я медленно иду к дому. За спиной слышится тихий скрип тормозов велосипеда. Келлан не знает, что я наблюдаю за ней. Она останавливается возле машины Эммы и засовывает под дворник сложенный листок бумаги.

Я забираю беспроводной телефон из комнаты родителей и выбегаю из дома. Добравшись до низкой стены, ограждающей игровую площадку, набираю номер Дэвида. После двух гудков включается автоответчик.

– Вы позвонили Дэвиду. Я наверняка сейчас слушаю, кто звонит, так что представьтесь после гудка, и посмотрим, может, я даже возьму трубку.

– Привет, это Джош. – Я медленно расхаживаю между качелей. – Ты, наверное, на занятиях, но когда…

В трубке раздается щелчок.

– Джош, это ты?

– Да.

– Я сегодня проспал занятия, но, пожалуйста, не говори об этом маме и папе.

Раньше, когда я еще не видел будущего Дэвида, я бы рассмеялся. Но сейчас я задумываюсь, как мало мы все – родители и даже я – знаем о жизни Дэвида. Понятно, что когда-нибудь ему придется признаться, что он гей, раз уж он приходит с Филиппом в мой дом у озера. Собственно, он даже напишет об этом на своей странице в Интернете.

Свободной рукой я хватаюсь за цепь, на которой подвешены качели.

– Можешь сейчас разговаривать?

Я слышу, как Дэвид с размаха плюхается в любимое мягкое кресло.

– Конечно, а в чем дело?

Я молчу. Не знаю, почему я решил, что звонок брату чем-то поможет. Он ничего не может мне посоветовать, если я не расскажу ему все о Сидни и о нашем с ней будущем. Если не рассказать ему о «Фейсбуке», мои проблемы будут казаться просто жалкими. Вы можете представить, чтобы кто-то жаловался, что ему приходится идти на вечеринку с Сидни Миллз?

– Джош, ты знаешь принцип работы телефона? Если ты кому-то позвонил, предполагается, что будешь говорить о чем-то.

– Извини, просто я совсем запутался в отношениях с одной девушкой.

– Это Эмма? – спрашивает Дэвид.

– Нет. Ее зовут Сидни Миллз, я тебе недавно про нее говорил.