свободных или малонаселенных земель еще довольно, но это очень скоро пройдет, если прирост народонаселения не будет сильно уменьшаться всякого рода неудачами и войнами, а при тесноте народонаселения неизбежны будут босяки, и вначале для их прокормления, а потом из чисто личных соображений непременно будут затеваться промышленные предприятия, т. е. по миновании переходной эпохи все страны станут промышленными и земледелие просто станет в ряд других видов промышленности. Протекционизм есть не что иное, как средство ускорить наступление этой эпохи, нужной для «общего блага». Тогда-то и должны наступить два упомянутых следствия. Первое сводится к тому, что капитал, умножаясь, раздробится и хотя не распределится совершенно равномерно, но сосредоточится огромной массой в руках наиболее просвещенных и трудоспособных людей. Второе следствие, относящееся к промышленности, сводится к тому, что переделывающая промышленность станет возможною только для сборного капитала, состоящего из мелких вкладов отдельных участников39.

До такого предбудущего порядка вещей, однако, надобно добраться не иначе как исходя из действительности, ныне существующей, а она на вид совершенно иная, и в ней капиталы сосредоточиваются у Морганов, Ротшильдов, Рокфеллеров и тому подобных миллиардеров.

Просто и коротко сказавши свою заветную мысль, во-первых, я готов утверждать, что современный порядок есть преходящий, вытекающий из разных особенностей земледельческого порядка течения дел, во-вторых, что при всех недостатках современного, еще едва начинающегося промышленного строя все же он оказывается для народного быта благоприятнее прежнего, века длившегося, земледельческого строя, как видно из увеличения среднего общего прироста народонаселения, из увеличения общего народного достатка и из развития, хотя еще все же зачаточного, общего просвещения; в-третьих, мне желательно, хотя и в очень сжатом виде, выяснить свое посильное суждение о тех свойствах, которые присущи капиталу и которые создают миллиардеров.

Земледелие не только у мелких собственников, но и у владельцев больших участков земли всегда было и навсегда останется делом, так сказать, кропотливым, зависящим весьма много от каждого исполнителя. Его сосредоточение в немногих руках, постепенно убывая, стремится к раздроблению на отдельные фермы, хотя не дробящееся до размеров, сообразных с числом исполнителей, но, во всяком случае, разделяющееся до некоторого предела, более мелкого, чем было прежде, и потому существо его влечет к тому, что крупное сосредоточивание убавляется, несмотря ни на какие майораты. Такой порядок, уже начавшийся как в фермерских хозяйствах, так и в наших наделах крепостных крестьян, в будущем, без сомнения, станет только возрастать, т. е. дробление будет увеличиваться и может доходить до китайского, или огородного, хозяйства.

Земледельческому быту в переделывающей промышленности отвечают раздробленные ремесла, и хотя это дробление прекращается при учреждении больших фабрик и заводов, вызываемых преимущественно выгодностью применения машин и двигателей, а также развитою специализациею труда, но все же никогда не мыслимо уже из-за одного господства протекционизма отдельных стран и из-за подвозки сырья такое сосредоточение производства, чтобы оно представляло все увеличивающиеся размеры, тем более что переделывающая промышленность, как земледельческая, руководится началами собственности отдельных ли лиц или каких бы то ни было ограниченных союзов, артелей, компаний и т. д., т. е. разделяется на отдельные предприятия, друг с другом вечно соревнующиеся, какие бы стачки или тресты ни затевались. На основании указанных намеков очевидно, что размеры фабрик и заводов всегда останутся ограниченными, хотя и не столь дробными, как земледельческие участки. При многообразных успехах промышленной техники, составляющих один из двигателей всего промышленного строя, немыслим иной порядок дел, как более или менее дробный у отдельных предпринимателей. Своеобразное стремление к общению промышленных предприятий выражается за последнее время с особенною силою в том виде сделок, который всем известен ныне под именем синдикатов, трестов и т. п., вызываемых, на мой взгляд, именно тем, что переделывающая промышленность заключает уже в себе начала союзности, зависимости одних предприятий от других и связь с общею мировою торговлею. Однако во всяком случае, даже при возможности господства синдикатов, трестов и тому подобных соглашений несомненно, что на веки веков промышленные предприятия останутся вполне разделенными и в этом отношении представляют известную степень сходства с земледельческою промышленностью, тем более что оба эти вида промышленности подчинены законам государственности и национальности, которые нельзя представить себе ни уничтоженными, ни сглаженными, ни при каких аберрациях или утопиях современного порядка течения дел, так как прогресс человечества состоит не только в его объединении, но и в развитии индивидуальных народных особенностей, находящих свое выражение в обособленности государств.

Совсем иными качествами обладает капитал, или остатки труда народного, сбереженные от потребления или в него еще не вошедшие и способные при развитии трудолюбия у народонаселения беспредельно возрастать. Не по случайности, а по существу дела капиталы, в конце концов, выражаются деньгами или меновыми единицами, способными к международному обращению. Рознь, здесь когда-то господствовавшая, постепенно уничтожается и, без всякого сомнения, стремится к полному уничтожению, которое должно выразиться, по моим «Заветным мыслям», в международных монетных единицах. Принятие золотой валюты всеми важнейшими образованными странами, совершившееся, можно сказать, лишь на наших глазах, есть первый к этому подход. У капиталов, у золота, у монет нет и не должно быть отечества. Они переходят из одной страны в другую с легкостью, во многие разы превосходящею возможность перехода каких бы то ни было товаров, переводятся просто по телеграфному сношению, занимаются для целей одного государства в других — словом, совсем лишены того свойства, которое присуще земле в наибольшей мере, а переделывающей промышленности хотя в меньшей, но все же совершенно полной. Другая крупная особенность капиталов состоит в связи их с доверием, или кредитом, т. е. свойством, или качеством, носящим в себе признак духовных свойств. Что бы ни делали, во всяком случае, земледелие наиболее материально: ему нужно вещество земли, и оно производит чисто вещественные продукты. Переделывающая промышленность также вполне материальна, потому что для нее нужны сырые продукты и она дает готовые товары; таковы же торговля и перевозка, имеющие реальным предметом, во всяком случае, вещественные объекты. Не таков капитал, потому что он даже не в золоте, а, по существу, в труде, т. е. в движении. Чтобы сделать эту основную мысль осязательно ясною, достаточно указать на то, что капиталов обращается в мире уже ныне во много раз более, чем существует монет. Капитал столь же удобно выражается в бумажных знаках, в банковых телеграммах, даже просто в доверенных словах, как в золотых или каких-либо иных монетах. Как бы ни увеличилось количество золота, ежегодно добываемого и в мире обращающегося, все же оно не может выразить и доли тех капитальных сделок между отдельными людьми и народами, которые уже ныне существуют и которые, без всякого сомнения, растут в наше время