– Но как же?.. – опешила Фаина Георгиевна. – Я не умею стрелять, разоблачать врагов, читать тайнопись и пользоваться секретной радиоаппаратурой.

– Ерунда! – гордо ответил Коршунов. – Можно действовать иначе, причем эта помощь будет очень и очень эффективной. Нужно внимательно следить за своими товарищами. Помните, каждый из них может быть по причине своей моральной слабости завербован вражеской разведкой. Нам очень важно знать, где и с кем встречается каждый актер театра во время гастролей. Кто к нему приходит в гости? Кого он посещает? Какие анекдоты рассказывает? С кем больше всего секретничает на балконе, выходя будто бы покурить? Вы понимаете, товарищ актриса, о чем я говорю? – Коршунов, весь преисполненный чувства собственного достоинства, замер в ожидании.

Фаина Раневская неспешно, но очень волнуясь, – это обстоятельство отметил Коршунов в своем докладе – достала папироску из пачки, нервно прикурила и выдала:

– Мне с вами, молодой человек, все понятно. Как, впрочем, и с самой собой. Сразу, без лишних слов, заявляю: я давно ждала момента, когда органы оценят меня по достоинству и предложат сотрудничать! Я лично давно к этому готова – разоблачать происки ненавистных мне империалистических выползней. Можно сказать, что это моя мечта с детства. Беда в том, что тут есть одно маленькое «но»!

Коршунов слегка опешил. Он ожидал какого-то кокетливого ломания, жеманности, отрицания, в конце концов. Но только не такого горячего согласия сотрудничать и начать прямо здесь и сейчас! Естественно, в душе парень возликовал. Упомянутое маленькое «но» его даже обрадовало. Вот сейчас он сможет разрешить эту небольшую проблему и впервые проведет очень успешную вербовку!

– Какое же может быть «но», товарищ Раневская? – деловито осведомился Коршунов.

Фаина Георгиевна помедлила, затянулась папироской. Она посмотрела на Коршунова, как на самого старого и преданного друга.

Актриса подалась вперед, снизила голос до полушепота и начала рассказывать комитетчику о своих проблемах:

– Во-первых, я живу в коммунальной квартире. Вы же представляете, что это такое? Стены толщиной в лист бумаги. Ты пукнул – у соседей выстрелило орудие. Во-вторых – в этом неловко даже признаваться, но от факта не уйти – я громко разговариваю во сне. Понимаете, это чисто профессиональная болезнь. Я же актриса, мне приходится учить наизусть много совершенно нелепого текста. Я жутко измучиваюсь, запоминая всю эту дребедень. Так уж получилось, что я сейчас во сне твержу самое важное для себя. Вот есть очень значимый кусок – я его буду повторять великое множество раз. Мне очень неудобно бывает по утрам. Соседки выходят в коридор и рассказывают мне мою роль! Они все слышат, не спят ночами!

– Простите, а при чем здесь наша совместная работа? – осведомился Коршунов, слегка растерявшись.

– Ну как вы себе представить не можете?! Вот, допустим, я получаю от вас секретное задание. А вы знаете, я ведь очень обязательный человек, хотя и не особенно умный. В задании, как я понимаю, будут явки и пароли. Это же все нужно помнить! И вот я буду во сне повторять секретные данные. Вы же толковый человек, я уверена, вас там всему-всему учат. Вы же прекрасно понимаете, что эти самые мыслительные процессы в голове человека ночью абсолютно ему неподвластны. Именно во сне они происходят самым активным образом!

– Но эти процессы, они же безобидны? – пролепетал Коршунов, чувствуя, что весь его успех завис на тончайшей ниточке.

– Как же вы не понимаете! – Раневская трагически заломила руки. – Я же это буду произносить в голос, во сне, громко! Вы не знаете, но я вам сообщу. Моя комнатка в коммуналке прослушивается с трех сторон: от двери и от соседей. Я даже не уверена в том, что кто-то ночью не прилипает к стене здания, чтобы слышать меня сзади! Теперь я не представляю, что может получиться. Я от всего сердца, искренне желаю помочь нашим органам, но вместо помощи они получат невольного предателя! Ведь утром вся квартира будет знать, какие у меня планы, с кем я должна встретиться, за кем наблюдать! Это же мгновенный и полный провал! Все шпионы в нашем театре вмиг притихнут и не станут показывать свое змеиное жало.

Коршунов был обескуражен. Раневская произносила свой монолог страстно, предельно искренне. Комитетчик не мог не заметить и не зафиксировать этого. Вся проблема для него состояла в том, что ему нечего было возразить! Ведь если женщина действительно разговаривает во сне и озвучивает в это время самое для себя важное, то она же как пить дать выболтает всю секретную информацию!

Настроение молодого сотрудника КГБ катастрофически упало. Утешало его только одно: актриса готова сотрудничать с органами! В конце концов Коршунов решил, что его миссия выполнена. Он ведь завербовал новую сотрудницу! А об остальных трудностях пусть думает его начальство. У него для этого есть и связи, и возможности.

Гуся они так и не доели. Коршунов очень заторопился. Ему не терпелось быстрее, что называется, по свежим следам сделать отчет и предоставить его грозному генералу Олегу Грибанову.

Завтра утром Олег Грибанов принял у себя молодого сотрудника. Он вскользь взглянул на листы отчета об операции. Потом генерал пригласил Коршунова к столу и спросил строго, но по-отечески заботливо:

– Ну что, крепкий орешек эта Раневская?

– Всякий орешек колется КГБ, – уверенно ответил Коршунов.

– Что, получилось? – Грибанов кивнул на исписанные листы. – Это я потом почитаю. Кратко доложите.

– Баба согласна работать на нас, я это нутром чувствую, Олег Михайлович! Но есть объективные сложности, выражающиеся в особенностях ее ночной физиологии.

Вот тут опытный генерал КГБ непроизвольно улыбнулся. Он понял, что знаменитая актриса запросто обвела его сотрудника, безусого юнца, вокруг пальца.

Но Грибанов решил не форсировать события, спросил заинтересовано и участливо:

– А что такое? Бедная женщина писает в постель?

Молодой Коршунов не понял всего сарказма, скрытого в этом вопросе, и ответил так, как будто выложил козырный туз:

– Все куда сложнее, Олег Михайлович. Фаина Георгиевна Раневская разговаривает во сне. Причем высказывает все, что для нее является самым важным. Актриса же. А соседи слушают. Это кодло надо бы взять на заметку. А так – наша баба, истинно говорю. И умная!..

Генерал позволил себе улыбнуться. Он и рассмеялся бы, но пожалел юного сотрудника. В принципе, этот Коршунов – неплохой парень. Да, попался на удочку. Но это не его вина, а заслуга Раневской.

– И какие выводы ты сделал? – спросил Грибанов. – Смелее, не стесняйся.

– Так это, товарищ генерал!.. – Коршунов поднялся со стула, вытянулся, как того требовал устав, и отрапортовал: – Предлагаю использовать наши возможности для того, чтобы в самое короткое время товарищ Фаина Раневская получила отдельную квартиру, а мы – надежного сотрудника.

– Садись. – Грибанов опять улыбнулся. – Это ты очень правильно заметил. Народная артистка СССР, а живет в комнате коммунальной квартиры. Вот тебе адресок, съездишь, поговоришь.