ДПДГ – это эффективная психологическая терапия, разработанная моей подругой, психологом Фрэнсин Шапиро. В 1987 году на прогулке вокруг озера она заметила, что тревожная мысль исчезла, когда ее глаза начали спонтанно двигаться взад-вперед от нижнего левого до верхнего правого края зрительного поля. Она повторила это движение глаз с другой тревожной мыслью и обнаружила такой же эффект. В следующие дни Фрэнсин испытала эту методику с друзьями, знакомыми и заинтересованными студентами и установила ее пользу для облегчения беспокойства. Тогда она стала работать с пациентами и разработала методику, которая теперь используется во всем мире.

Этот вид терапии основан на исследованиях, предполагающих, что при травматических событиях мозг прекращает обрабатывать информацию в нормальном режиме, и в результате эти события «застревают» в центре информационной обработки мозга. Когда человек, переживший травму, вспоминает ее, память воссоздает интенсивное повторное переживание события с сопутствующими видами, звуками, запахами, мыслями и чувствами. Новые инциденты могут иметь такой же травматический эффект. Для того чтобы «распечатать» центр обработки мозга во время ДПДГ, пациент возвращает болезненные воспоминания, пока его взгляд следует за рукой подготовленного терапевта, совершающей возвратные горизонтальные движения. С помощью особого протокола врач помогает пациенту определить образы, эмоции и телесные ощущения, связанные с данным воспоминанием или событием. Позитивные утверждения и образы заменяют негативные, и пациент оценивает правдоподобность новых мыслей, продолжая вспоминать травматическое событие.

Цель терапии ДПДГ заключается в том, чтобы помочь пациентам быстро обработать информацию о негативном опыте и двигаться в сторону адаптивного решения. Когда ДПДГ проходит эффективно, люди начинают понимать – как на осознанном, так и на неосознанном (на уровне физиологии мозга) уровне, – что событие из прошлого больше не представляет угрозы. Это означает уменьшение стресса, сдвиг от негативного убеждения к более позитивному и возможность более оптимального поведения во взаимоотношениях и на работе. Эта методика часто используется для лечения людей с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) – длительной эмоциональной реакцией на сильную травму, изменяющую нервную систему.

Когда продюсер CBS Анжелина Чу обратилась ко мне с вопросом, интересует ли меня телевизионный сюжет о ДПДГ с использованием истории Стивена в качестве примера, я был рад помочь. Мы с терапевтом Карен Лэнсинг только что закончили исследование о сотрудниках полиции, которые участвовали в перестрелках и в результате страдали от ПТСР[180]. Терапия ДПДГ показала свою эффективность, быстро сгладив симптомы расстройства и нормализовав мозговую функцию на ОЭКТ-томограммах. Мы с коллегами опубликовали несколько исследований о ПТСР с результатами томографии, демонстрировавшими значительный рост активности в лимбической (эмоциональной) области, образующий рисунок в форме ромба. Среди пораженных участков мозга находится передняя поясная извилина, что подразумевает фиксацию на негативных мыслях и реакциях, а также базальные ядра и миндалевидное тело, связанные с ощущением тревоги, и таламус, что указывает на повышенную сенсорную чувствительность. Кроме того, мы видели повышенную активность в правой латеральной части височной доли – области мозга, связанной с интерпретацией намерений других людей.

Поговорив со Стивеном и удостоверившись, что он готов принять участие в эксперименте, мы решили, что он будет хорошим пациентом для ДПДГ и что история его выздоровления будет вдохновляющим примером для других. Как часто бывает с людьми, у которых развивается ПТСР, Стивен пережил другие психические травмы кроме той, которая осталась после трагедии на фермерском рынке Санта-Моники. Он вырос в сильно пьющей семье, в обстановке домашнего насилия. Одно из его первых воспоминаний было связано с отцом, который сжег семейный дом; он также помнил, как отец однажды подвесил его за перилами моста высотой 120 метров. Когда ему было 11 лет, его любимый дядя погиб при тушении пожара, а в качестве командира танка во время Войны в заливе Стивен не раз сталкивался со смертью. Он имел многоуровневую психическую травму.

В ходе эксперимента мы трижды просканировали мозг Стивена: до терапии, во время первого сеанса ДПДГ и после восьми часов лечения. Сначала мозг Стивена демонстрировал классические симптомы ПТСР с крайне высокой активностью лимбической (эмоциональной) системы мозга. С помощью ДПДГ мы начали поочередно «очищать» психические травмы. Уже после первого сеанса появились признаки улучшения, а после восьми часов терапии (см. изображения выше) общая картина значительно улучшилась. У Стивена прекратилась неконтролируемая дрожь, он стал более спокойным и менее напряженным. Одним из самых поразительных эффектов терапии, которым Стивен поделился со мной, было то, что он постепенно начал прощать своего отца и думать о том, как выглядел отцовский мозг. Стивен питал глубокое и понятное отвращение к отцу, но нейронаука позволила ему посмотреть на себя и своего отца с новой стороны. Когда мы помогли Стивену успокоить и уравновесить его мозг, он стал более жизнерадостным человеком и смог лучше спать.

Опыт эмоциональной травмы или горестного события может наложить долговечный отпечаток на мозг. Для надлежащего лечения крайне важно поставить верный диагноз. В 2015 году мы опубликовали два исследования с участием более 21 000 пациентов, включая ветеранов, которые продемонстрировали, что мы с высокой точностью можем отличить эмоциональную травму (ПТСР) от физической травмы (черепно-мозговая травма) с помощью ОЭКТ-томограмм[181]. В 2016 году журнал Discovery поставил это исследование на 19-е место среди 100 лучших научных сюжетов 2015 года – между вступлением Tesla на энергетический рынок и открытием нового вида травоядных динозавров. Важно отметить, что симптомы ПТСР и черепно-мозговой травмы (ЧМТ) часто совпадают (тревожность, депрессия, раздражительность, головные боли и бессонница), но методы лечения сильно различаются. По сути дела, лечение ПТСР как ЧМТ и наоборот фактически ухудшает состояние пациента, поэтому так важно обеспечивать сканирование мозга людей, когда оказывается, что простые методы быстрого лечения на них не работают.