Евсеевой, а в кулуарах была молва: влюблённая Евсеева сутками напролёт очарованно ходит вокруг дома... Давида Самойлова.

Так она и растворилась в ночном пространстве. Относительно недавно — в 2012 году — в Минске состоялся её творческий вечер в связи с восьмидесятилетием.

Слуцкому она писала:

6.IX.65 г.

Уважаемый, дорогой Борис Абрамович!

Высылаю Вам вёрстку моей книги, которая издаётся в Минске.

Хочется сказать при этом много хороших слов, но я их растеряла, едва села за эту бумагу. Мне кажется, что какую-то часть их я сказала Вам в последней части сборника, которую назвала поэмой. Извините только за вольность обращения, так почему-то тогда мне было нужно.

Когда я вспоминаю Вас, мне кажется, что Вы там, на своём месте, вечны, тверды, добры, что с Вами ничего не должно случиться плохого. Надеюсь Вы здоровы и по-своему счастливы и литературные мыши не слишком грызут увесистый кусок сыра, который отпущен был Вам кем-то и называется талантом, дарованием и прочими чуть-чуть стыдными словами.

О моих делах...

Можно?

Ах, не слишком я благополучна!

Написали пьесу с мужем. Пьеса не пробивается.

Собрался сборник, послала в «Сов. писатель»...

Ну, и Ф. Фоломин, рецензент мой, нашёл, что там всего лишь несколько стихотворений. Благосклонней была Адалис. Но и она обвинила меня в жеманстве, оригинальничаньи, в тех грехах, в которых я обвиняю других. Думаю весной, в феврале, быть в Москве и заняться этими делами. Прошу Вас пока что прочесть сборник и поругать меня и похвалить.

А если серьёзно говорить, мне действительно нужно знать Ваше мнение, особенно относительно «Б. Медведицы».

Желаю Вам всего, что могла бы пожелать себе.

Передайте мой поклон Тане.

Вот и всё.

Ваша Евсеева.

Р. S. Я — Ваша закоренелая должница. Помню об этом. И скоро вздохну с облегчением.

Вышло нерядовое издание — альманах «Тарусские страницы», Калуга, 1961. У Слуцкого там были сильные стихи, крупная подборка: «Надо думать, а не улыбаться...», «Творческий метод», «Чистота стиха...», «Изобретаю аппараты...», «Футбол», «За ношение орденов!», «Ресторан», «Рассказ солдата», «Белый снег — не белый, а светлый...», «На двадцатом этаже живу...», «На экране — безмолвные лики...», «Умирают мои старики...», «Старухи без стариков», «Широко известен в узких кругах...», «Преимущества старости», «Музшкола имени Бетховена в Харькове».

Не везде можно было напечатать такое:

Я не хочу затягивать рассказ

Про эту смесь протеза и протеста,

Про кислый дух бракованного теста,

Из коего повылепили нас.

(«Футбол»)

Правда, в том же году вышло совсем не нужное Слуцкому издание — сборник «Советская потаённая муза» (Мюнхен), где были и его стихи. На вопросы по этому поводу он не отвечал никак.

У «Тарусских страниц» яркая история. Альманах возник по инициативе тогдашнего сотрудника Калужского издательства — поэта Николая Панченко, предложившего включить туда лучшие произведения, не принятые центральными журналами и издательствами, это напоминало будущий альманах «МетрОполь». Официальным составителем «Тарусских страниц» значился писатель и драматург Николай Оттен, фактически же подготовил издание Константин Паустовский при участии Панченко, Оттена, Владимира Кобликова и Аркадия Штейнберга. Ответственность за выход сборника взял на себя секретарь обкома по идеологии Алексей Сургаков, разрешивший не пропускать тексты через московскую цензуру. 42 стихотворения и проза Марины Цветаевой с предисловием Всеволода Иванова, 16 стихотворений Наума Коржавина (первая публикация после ссылки), Николай Заболоцкий, Борис Слуцкий, Давид Самойлов, Евгений Винокуров, сам Николай Панченко, а также Владимир Корнилов и Аркадий Штейнберг. Это только поэты. Проза тоже радовала: повесть Булата Окуджавы «Будь здоров, школяр», повесть Бориса Балтера «Трое из одного города» (в более поздней версии — «До свиданья, мальчики»), Константин Паустовский «Золотая роза» (2-я часть с главами о Бунине, Олеше, Блоке, Луговском), Владимир Максимов «Мы обживаем землю», Надежда Мандельштам (под псевдонимом Н. Яковлева), Фрида Вигдорова, три рассказа Юрия Казакова. Иллюстрации — картины Виктора Борисова-Мусатова.

Произошёл взрыв. На уровне ЦК КПСС издание было признано ошибкой, главного редактора издательства уволили, директору влепили строгий выговор, Сургакову поставили на вид. Выпуск тиража был остановлен, уже выпущенные экземпляры изъяты из библиотек. Хотя в выходных данных указан тираж 75 000 экз., фактически напечатан лишь первый завод — 31 000 экз. А что — мало? Последующие выпуски альманаха (планировалось выпускать по одному в два—три года) не состоялись.

Лучшими вещами «Тарусских страниц» многие считали стихи Слуцкого.

Весной 1961-го Слуцкий получает письмо из Алма-Аты от Олжаса Сулейменова. Это было ярчайшее, кометоподобное имя поэтических шестидесятых.

Но для начала — предыстория этой дружбы, в увязке с другими именами[69].

О. Сулейменов: <...> Помню, году в 59-м я подошёл к классику советской поэзии Илье Сельвинскому, вручил ему тетрадку своих первых стихов. Он посмотрел. «У вас есть профессия?» — «Есть. Я геолог». — «Вот и занимайтесь геологией. Стихи у вас всё равно не получатся». О! Вот после этого я начал писать!

Через три года, 17 декабря 1962 года, состоялась знаменитая встреча Хрущева с творческой интеллигенцией. Он собрал на Воробьёвых горах триста человек и высказывал нам свои взгляды на искусство. Мы сидели за накрытыми столами, перед каждым стояла бутылка сухого вина. Напротив меня сидел Сельвинский. Он долго меня разглядывал. Наконец, говорит: «Молодой человек, у вас очень знакомое лицо». «Я подходил, — отвечаю, — к вам однажды в литературном институте, занял 25 рублей. Теперь хочу отдать». «Да-а-а, я многим помогал!» Он действительно мне тогда помог — но не деньгами, а своей оценкой моих стихов. Я выложил ему четвертак, он взял.

С. Янышев: Выходит, вы брали у него старыми деньгами (до деноминации 1961 года), а отдавали новыми!

О. Сулейменов: Мы всегда отдаём новыми, да (смеётся). Так же точно, когда я написал «Аз и Я», мне всюду — и в Академии наук, и на Бюро ЦК — наперебой говорили: пишите стихи, не занимайтесь больше лингвистикой, не занимайтесь историей... Вот тогда я стихи перестал писать (1975 год. — И. Ф.). И начал заниматься историей. И лингвистикой.

С. Янышев: А какие ещё значимые встречи были в вашей жизни?

О. Сулейменов: Была замечательная встреча с поэтом Борисом Слуцким. Когда у меня кончались студенческие деньги, я поднимался на четвёртый этаж общежития, там жила моя подруга Суламита из Литвы. Девочки, они более экономные, у них всегда было что перекусить. Эта Суламита завела конторскую тетрадь, которую клала