– Бог ты мой! – крякнул Джейк, прищуривая глаза от слепящих лучей низкого утреннего солнца. – Да не может быть! – Но даже на таком расстоянии, даже в клубах пыли и при недостаточном освещении он не мог ошибиться и принять роскошные обводы «роллс-ройса» за что-то иное. Джейка охватило ощущение полной нереальности происходящего – подобная роскошь и красота были абсолютно неуместны посреди всего этого ужаса.

– Быстрее, Джейк, быстрее! – торопила его Вики. Ее голос подстегнул его, и он бросился обратно к мертвому коню, ухватил его за задние ноги и начал переворачивать труп на спину, не обращая внимания на болезненные вскрики девушки, сопровождавшие каждое его усилие.

Кряхтя и ругаясь, он приподнял тело коня и повернул, так что оно теперь неустойчиво лежало на спине ногами вверх, и тут услышал рокот приближающегося «роллса» и неясные возбужденные вопли его пассажиров. Он отогнал искушение снова обернуться и посмотреть в ту сторону, а вместо этого повернул конский труп и дал ему тяжело упасть на другой бок, высвободив из-под него хрупкое тело девушки.

Тяжело дыша от неимоверных усилий, Джейк упал на одно колено рядом с нею. Пуля попала ей в бедро, это он понял тут же, входное отверстие находилось дюймах в шести над коленом, и когда он быстро ощупал ей ногу, определяя, повреждена ли кость, ему на пальцы брызнул фонтанчик темно-красной крови, снова намочивший тонкий атлас ее бриджей. Джейк нашел выходное отверстие на внутренней стороне бедра, но уже понял – и по собственным ощущением, и чисто инстинктивно, – что кость не задета. Однако она продолжала терять кровь, так что он засунул палец в дыру в бриджах и, сильно дернув, разорвал их до самого низа, а потом и доверху, до самого паха. Рана была глубокая, синеватая на темной гладкой коже. Джейк оторвал штанину бриджей и быстро перетянул ей бедро выше раны.

Потом обеими руками покрепче затянул получившийся турникет, так туго, что ток крови из раны сразу же прекратился, завязал концы импровизированного жгута двумя узлами, и только после этого поднял взгляд, как раз когда «роллс-ройс» резко, с заносом, затормозил перед бронированной машиной.

Пассажиры лимузина явно были в замешательстве и недоумении, и Джейка опять охватило ощущение нереальности. На переднем сиденье торчал водитель, одной рукой вцепившись в руль, а другой сжимая винтовку так, что побелели костяшки пальцев, а сама рука тряслась, словно его поразил приступ лихорадки. Его лицо было пепельного цвета и блестело от пота – то ли от ужасного приступа лихорадки, то ли от не менее ужасного страха. Рядом с ним, на соседнем сиденье, скрючилась еще одна фигура, маленькая и жилистая, с темным иссохшим обезьяньим личиком, частично прикрытым огромной черной коробкой фотокамеры «лейка» с большими мехами объектива. На плече у этого типа тоже висела на ремне винтовка. На заднем сиденье «роллса» расположился огромный мужчина крупного телосложения с каменно-суровым выражением лица. Он держался собранно и уверенно, как настоящий человек действия. Опасный человек – это Джейк понял сразу же, а потом заметил, что у него майорские знаки различия. В одной руке он держал винтовку, а другой старался поднять на ноги еще одного человека в отлично сшитом мундире из дорогого габардина, украшенном серебряными значками и знаками его чина.

На голове этого офицера красовался лихо сбитый набок шлем с серебряным черепом с костями. Он походил на шутовского пирата с костюмированного рождественского бала, но лицо под шлемом было такое же бледное, как у водителя. Джейк сразу понял, что этому храбрецу совсем не хочется, чтобы его поднимали на ноги. Он вжался в угол сиденья, да так плотно, чтобы представлять собой как можно менее заметную мишень, и без конца лупил майора по руке. При этом он издавал пронзительные вопли протеста и размахивал очень дорогим на вид, искусно украшенным гравировкой пистолетом, так что сразу становилось понятно, что его присутствие в «роллсе» отнюдь не добровольное.

Джейк нагнулся над телом девушки, подсунул одну руку ей под плечи, а другую под коленки, очень осторожно, чтобы не причинить новой боли. Потом выпрямился, держа ее на руках, и она прильнула к нему как маленький ребенок.

Его действия заставили майора с суровым лицом перенести свое внимание на Джейка. Он навел на него винтовку и резко и властно скомандовал что-то по-итальянски. Это явно был приказ не двигаться, так что видя перед собой дуло винтовки и глядя в светлые глаза, без всякого выражения уставившиеся на него, Джейк понял, что этот человек выстрелит без всяких колебаний, если ему немедленно не подчиниться. От него исходило ощущение смертельной опасности, этакая спокойная, угрожающая аура, от которой у Джейка по спине прошел холодок, и он замер с маленьким теплым телом на руках, пытаясь при этом собраться с духом и найти нужные слова.

– Я американец, – твердо заявил он. – Американский врач. – Судя по неизменившемуся выражению лица майора, он ничего не понял и повернулся ко второму офицеру, который зашевелился у себя в углу и даже привстал, но потом передумал, упал обратно и заговорил, стараясь не смотреть на огромного майора.

– Вы мой пленник! – заявил он не совсем уверенным голосом. По-английски он говорил четко, правильно и без акцента. – Я беру вас под стражу для вашей же безопасности!

– Вы нарушаете Женевскую конвенцию! – Джейк старался придать голосу как можно больше негодования, а сам бочком двигался к приглашающе распахнутым задним дверцам своей машины.

– Я должен посмотреть ваши документы. – Офицер быстро оправлялся от недавней неуверенности в себе. К лицу с классически правильными чертами вновь прихлынула кровь, в темных газельих глазах засветился живой интерес, мягкий баритон приобрел силу и звонкость.

– Я, полковник граф Альдо Белли, приказываю вам представить мне ваши документы. – Его взгляд скользнул по огромному стальному корпусу броневика. – Это бронированная боевая машина. Вы пользуетесь фальшивыми символами, сэр!

Пока он говорил это, до него впервые дошло, что ни этот огромный американец с кудрявой шевелюрой, ни его стародавняя машина, что возвышалась над ними, не вооружены. Он ясно разглядел пустую амбразуру боевой башни, и к нему тут же вернулась смелость. Он наконец вскочил со своего сиденья и выпятил грудь – одна рука на бедре, другая с зажатым в ней пистолетом направлена на Джейка.

– Вы мой пленник! – снова провозгласил он, а потом углом рта прорычал в сторону переднего сиденья: – Джино, быстро! Сними меня, как я беру в плен американца!

– Сейчас, ваша светлость! – Джино уже наводил камеру на фокус.

– Я протестую! – выкрикнул Джейк и сделал еще несколько шажков к приглашающе распахнутым дверцам своей машины.

– Стойте на месте! – рявкнул граф и посмотрел на Джино. – Ты готов? – спросил он.

– Скажите американцу, чтоб сдвинулся чуть вправо, – ответил Джино, глядя в видоискатель.

– Сдвиньтесь вправо! – скомандовал граф по-английски, сделав пистолетом соответствующий жест, и Джейк с готовностью повиновался, поскольку это еще больше приближало его к цели, но продолжал при этом протестовать.

– Во имя человечности… От имени Международного Красного Креста!..