— Я его с лестницы спустил, — деловито сообщил он, — Дай мне пару минут, и мы пойдем в зале прибираться.

На улице продолжался пасмурный день, когда мы вышли из моей квартиры и отправились помогать Юле убираться в зале после большого пиршества.

Юля встретила нас вымученной улыбкой:

— Слава святой Вальпурге, вы пришли. А то я тут с Ромулом загибаюсь просто.

— Извини, что не смогли прийти раньше, — сказала я. — Мы выставляли за дверь соискателя моей руки.

— О, это интересно! И кто же этот несчастный?

— Господин Князев.

Юля захихикала:

— Вот идиот!

— Этот идиот на меня пистолет наставил, — принялась рассказывать я. — Видимо, пистолетов у него вели кое множество. Или замуж за него иди, или он меня застрелит. Ну никакого такта! Слава богу, майор Колосков помог выставить этого типчика. А где можно взят швабру и тряпку?

Юля протянула мне хорошо оснащенную швабру. Я принялась отдраивать пол у камина. Там что-то сильно было натоптано. Все-таки хорошо мы погуляли, душевно. Я никогда не забуду этой полуночи, сделавшей из меня настоящую ведьму. "Пляши, ведьма, пляши", — напевала я, собирая мусор в пакеты…

Когда мы привели в порядок пиршественную залу, на улице уже совсем стемнело. В прорехах туч появились первые осенние звезды.

— Хорошо-то как, — потянулась Юля. — Ника, я тебе даже немного завидую.

— Почему?

— Потому что ты все равно что на свет только появилась. Все дороги, все пути открыты перед тобой. Радуйся, насыщай душу положительными эмоциями! У тебя теперь каждый день — счастье.

— Особенно сегодня, когда явился Князев.

— Ничего, не горюй. Князев — это тоже в какой-то степени часть общемирового Замысла. Без Князева и подобных ему жизнь стала бы пресной. Кстати, куда вы денете пистолет?

— Я его пристрою, — нашелся майор Колосков. — Заведу на Князева дело и подошью к нему как вещдок. Пусть этот Князев только попробует к Нике снова сунуться! Вообще-то зря вы его оживили. Ника мне и про это рассказала.

— Болтушка, — шутливо замахнулась на меня Юля. — Зачем раскрыла нашу профессиональную тайну?

Мы попили на кухне чаю и разошлись. В экзотариум идти было уже поздновато, так что мы с майором решили просто погулять. Отправились в парк, где томно доцветали последние георгины и с деревьев сыпалась листва.

— Ника, давай будем на "ты", — предложил мне инкуб.

— Давай. Кстати, скажи мне, как тебя зовут. А то я все майор да майор…

— Анатолий я.

— Толик! Как славно. Слушай, а может, сегодня ты по пристаешь ко мне маленько?

— То есть как?

— А еще инкуб! Смотрю я на тебя, Толик, и думаю: а инкуб ли ты? А похотливый ли дух?

— Ах, ты в этом смысле! А я почитать хотел… Но если ты настаиваешь, я готов. Тем более что у меня к тебе большое душевное расположение. Очень ты мне нравишься, Вероника. Не нравится только, что ты события так торопишь.

— Почему не нравится?

— Да потому что я устал быть инкубом! — вдруг взорвался Толик. — Потому что всех я только и интересую в горизонтальном смысле. А ведь у меня есть душа. И она, эта душа, просит прекрасного. Прекрасных отношений, прекрасного чувства, прекрасной книги, наконец! Я вот у тебя в домашней библиотечке "Суера-Выера" Юрия Коваля углядел. А мне очень нравится Юрий Коваль! Только тебя это не интересует…

— Прости, Толик, — покаялась я. — Я шутила. Проверяла тебя на прочность, так сказать. Все-таки ты будешь жить в моем доме, и я должна быть уверена, что ты не посягнешь на мою честь без моего разрешения и желания… Извини.

— А я буду жить у тебя в доме?

— А ты разве не хочешь обеспечить мою безопасность? Чтобы всякие Князевы мне не угрожали.

— Логично. Хочу. Но не стесню ли я тебя?

— Никоим образом. Давай жить вместе, Толик. Ты мне тоже очень понравился, и я предлагаю подружиться.

— Может быть, со временем эта дружба перерастет в нечто большее, — заверил меня Толик.

— Ну, это как судьба покажет. А пока будем просто жить: я — учиться колдовать, ты — читать книги. И кстати, Толик, может, ты научишь меня готовить пожарские котлеты…

— Согласен, — сказал инкуб Толик и галантно поцеловал мне руку.

Так мы и стали жить-поживать и добра наживать. Толик устроился на работу в местную милицию, я продолжала зарабатывать на жизнь гаданием и нехитрой ворожбой. Конечно, пришлось повысить расценки за мои услуги — все-таки мужчину моей жизни следовало сытно и вкусно кормить. Он хоть и плотской дух, но ест знатно.

Незаметно подкрались новогодние праздники. Мы с инкубом нарядили елку, навешали серпантину в гостиной и пригласили на застолье бабу Зину и Юлю с Ромулом. Снова были тосты, подарки, веселье без конца.

А потом за мной пришли.

У меня из головы еще не выветрилось конфеты и шампанское, а уже на пороге моей квартиры маячил явно мужской силуэт.

Не подумайте чего плохого, это был всего-навсего Алексей Иванов, племянник господина Сметанина.

— Здравствуйте, Алексей! — приветствовала я юношу. — С наступившим вас! По какому поводу пришли? Впрочем, позвольте я угадаю: вас послал господин Сметанин, чтобы вы привезли меня к нему. Ему приспичило погадать, так?

— Так, — робко улыбнулся Алексей, сраженный моим напором и сметливостью.

— Когда ехать?

— Если можно, сейчас. Если вы, конечно, ничем не заняты.

— Я перечитывала Толстого. Это, конечно, благородное занятие, но погадать господину Сметанину… Это в тыщу раз важней!

— Вы смеетесь, — протянул Алексей.

— Никоим образом, — заверила я юношу. — Погодите несколько минут. Мне надо переодеться и накраситься. А вы пока можете побеседовать о литературе с моим другом. Его зовут Анатолий.

— Друг?

— Друг, — подтвердил Анатолий, высовываясь в коридор. — Алексей, пиво будете?

— Нет, я за рулем. Вот если бы чашечку кофе. Замерз, хоть и в машине.

— Да, сегодня морозный денек. Проходите, раздевайтесь. Толик, ты организуешь кофе? Я пока буду наводить марафет.

— Иди, иди, Ника. Кофе — это наша особая забота.

Я закрылась в комнате и достала из шифоньера свой новый брючный костюм. Был он красив, как облако на закате, и даже расцветка примерно такая же. Я этот костюм в новогоднюю ночь надевала и теперь считала его счастливым. Правда, на одной брючине было крошечное пятнышко от майонеза, но о существовании этого пятнышка знала только я, так что… Так что господин Сметанин (эх, почему не Майонезов!) ни о чем не догадается.