Зрелище шокирует. Только сейчас, видя эту зарождающуюся инопланетную жизнь, здесь, в доме судьи, я начинаю осознавать глубину происходящего. И чувствую нарастающее волнение Сергея.

Надо хватать его и валить отсюда! Одни мы не справимся! — кричит он.

Без паники, все по плану.

С трудом отрываю взгляд от икринки и иду назад. Цвет кожи инопланетян приходит в норму. Сажусь на прежнее место, спрашиваю:

— Зачем нужны наши миры? — Вершитель смотрит, но не понимает вопроса. Перефразирую: — Зачем нужны Игры?

— Ты Роберт? — вдруг спрашивает инопланетянин.

— Да, — врать причин нет, так же, как и рассказывать, что тут не только я. — Чип отключили, я вернулся, но воспоминания неполные.

— Когда ты вернулся из Диких земель, тебя хотели ликвидировать. Это я настоял на замещении.

Я ничего не понимаю, но это, похоже важно. Не забыть уточнить. Перевожу ствол на другую лягушку. Несмотря на низкую температуру, на лбу испарина.

— Обо мне позже — зачем нужны Игры?

Вершитель следит за пистолетом и быстро говорит:

— Дело в человеческой сущности. Мы дали надежду и надежность после Последней войны, очистили некоторые земли от радиации, естественно, не открывая себя. Научили людей жить по-новому — им, испуганным, потерявшим старый мир и старые ориентиры, этого было достаточно.

Трудно воспринимать его речь. Постоянно хочется перебивать и переспрашивать, да еще это нестерпимое желание выдавить ему глаза…

— Годы шли. Чтобы обслуживать даже пятьсот пятнадцать тысяч моих сородичей плюс самих тех, кто обслуживает, приходилось все время увеличивать численность людей, открывать и очищать новые места. Все труднее было заставить их добровольно подчиняться.

— Кстати, — перебиваю, — ты так говоришь, будто вы сами не участвовали в процессах. И где остальные ваши? Тут только девять домов.

Судья ерзает, волнуется. Ему недостает слов и жестов, да и веревка, врезаясь в тело, отвлекает.

— Мы любим холод, почти все мои соплеменники живут в Антарктиде, и там они преимущественно ничего не делают, — голос и выражение его лица вновь меняются. Что это — грусть, сожаление, злость? Это необходимо понять для правильной интерпретации его слов в дальнейшем. — Им там комфортно… Сейчас на острове только Вершители с семьями, раньше было намного больше. Остальные не хотят сюда прилетать: чтобы выдерживать даже такую температуру, как в этом здании — восемь градусов по Цельсию, — мы подвергаемся генной модификации. Вершителям ампутируют все лишнее, чтобы в балахоне они больше походили на людей.

Взглядом он указывает на обрубки двух передних ног. Цена за должность.

Что он хочет сказать? Что здесь сейчас управляют не инопланетяне, — спрашивает Сергей, — что они запустили механизм и отошли от дел? По крайней мере, от активного участия, и просто наслаждаются жизнью во льдах Антарктиды?

Херня это все. Вершители — верховная власть, именно им я представлял ежеквартальные отчеты.

Судья молчит, собираясь с мыслями. Сдерживаю себя и не подгоняю. Наконец он возобновляет прерванный моим вопросом рассказ:

— Шли годы, популяция людей росла. Возвращались и их… инстинкты. Все было предсказано нашими разведчиками, хорошо изучившими ваш вид, но мы все равно оказалось не готовы к таким большим различиям.

Люди не могут просто работать, есть и спать. Ваша раса все время рвется куда-то вперед, ей всегда что-то нужно сверх того, что есть. Редкий человек может долго находиться в состоянии покоя, к тому же регулярно рождаются личности, склонные к еще большей флуктуации и зачастую к агрессии.

Чем больше становилась территория, больше дел и больше людей, тем сложней было контролировать вашу… инициативность. Мы хорошо изучили человеческую историю — восстание и захват острова были вопросом времени. Показательные наказания и казни лишь ускоряли неизбежное.

Людям не хватало зрелищ и возможности выплеснуть энергию и агрессию. Кстати, это один из вас придумал игры. Даже не придумал, а вычислил с помощью математической модели, анализируя вашу историю, — Вершитель видит мое желание перебить и повышает голос: — В архивах сохранились множественные подтверждения того, что за много веков до нашего прилета люди только и делали, что играли с жизнью и смертью. Своей и чужой. А также любили смотреть, как это делают другие.

— Я что-то не видел таких подтверждений! — не выдерживаю и перебиваю. Невозможно слушать, как он все валит на людей. Хотя что-то очень похожее в штабе Нового Завета и на своей записи рассказывал Кирилл.

Не замечаю, как в руке оказывается фляга (Серега, что ли, вмешивается?), подношу ко рту. Совсем другой вкус и ощущения, чем когда наблюдаешь со стороны.

Вершитель готов продолжать, кивком позволяю ему.

— А где ты их мог увидеть? Большинство книг древности под запретом, электронной базы нет, даже видеофильмы остались только те, что прошли глубокую цензуру: комедии, боевики и мелодрамы.

Всплывает сон про деревню в джунглях, но я не успеваю связать его с происходящим. Он ускользает.

— Тем не менее это так, — продолжает судья: — Куча игр со смертельным исходом, возьми хоть простую русскую рулетку. Да-да, она есть в Играх, но появилась задолго до них. Охота на людей практикуется с древности и дожила до самого нашего прибытия. Богатые отлавливали бедных, бездомных и затравливали их в лесах или в заброшенных поселениях. Многочисленные бойцовские клубы с оружием и без, где в результате один из участников умирал. Сексуальное насилие со смертельным исходом. Гонки на выживание и многое, многое другое.

Конечно, официально все это было запрещено, но по факту процветало повсеместно. В двадцать первом веке появились ток-шоу, участники которых регулярно получали травмы. Не прошло бы и десяти лет, и в них появились бы разрешенные смерти…

— Ладно, дальше!

Меня передергивает от омерзения: неужели зеленая жаба говорит правду и все это придумали люди?

— Мы запустили пробные Игры — расчистили площадку, огородили куполом. Создали легенду, что вокруг все радиоактивно, естественно, ни книг, ни какой иной информации, кроме как о гибели человечества. Запустили туда маленьких детей из Диких земель, преимущественно из Восточной Европы и России, одиннадцать тысяч, с ними пару сотен подконтрольных нам взрослых. Дети были долгоиграющим проектом, на перспективу, но мы даже не предполагали, какой его ожидает успех и насколько все станет глобально.

Пока дети росли и воспитывались в нужном ключе, мы устраивали в том мире те развлечения, которых хотели люди. Участвовали добровольцы или преступники в качестве жертв: бои гладиаторов, смертельные гонки, охоты и тому подобное. Потом для удовлетворения запросов ваших самок добавили мелодраматические моменты. Это был триумф. Люди забыли о своих недовольствах и проводили все свободное время перед телевизорами, а те, у кого кипела кровь, могли поучаствовать: высвободить энергию и неплохо заработать.