«Как?»

Судя по всему, магия, заложенная в тетрадке, шепот не воспринимала, как и слова, произнесенные при закрытом артефакте.

— Шишень Бок, — назвала я имя.

«Боки… — медленно написала бабушка. — Та еще семейка!»

Кто бы сомневался?!

«Но известная, родовитая и богатая», — охарактеризовала бабуля.

Мне хотелось, чтобы и про мою семью так говорили, но из перечисленного к Лисям можно было отнести лишь «известная». Ни родовитости, ни богатства.

— Ладно, сейчас это неважно, — разгладив уголок страницы, отмахнулась я и задала куда более интересовавший меня вопрос: — Бабуль, ты говорила, что продала дом, где жили родители.

«Да», — моментально ответила Верия.

— А подробнее? — с нажимом спросила я.

«Да что там рассказывать? — отозвалась она. — Я не хотела ни оставаться в Подлунном, ни оставлять там тебя, поэтому все решила быстро. Нашелся покупатель. Кто-то из соседей…»

— А имя? — поняв, что бабушка опять что-то скрывает, сделала я последнюю попытку.

«Столько лет прошло, Олимпиада, разве я могу помнить?»

Я хмыкнула, с прищуром рассматривая страницы тетрадки, но ответы там возникать не желали.

Утро субботы ознаменовалось завтраком и рассказом подругам о приглашении Гедымина. О содеянном я пожалела моментально, заметив радостный блеск в глазах Лиссы. Подруги взяли меня в оборот, рассудив — без моего участия, — что сама я с подготовкой не справлюсь. Даже раздобыли где-то платье. Рассматривая чуть потертые тесемки корсета, я решила, что до меня наряд уже не раз использовался. Стоило подругам запихнуть меня в эти тиски, и я убедилась, что снабженное тугим корсетом платье служило не для красоты, а для пыток.

— Может, не надо? — едва дыша и чуть не плача, уточнила я. — Чем плоха просто блузочка и юбочка?

— Надо, Федя, надо! — хмуро отчеканила Дина, разглаживая складочки на чуть потрепанном бледно-зеленом подоле. — Ну как ты можешь пойти на свидание в обычной одежде?

— Так и могу, — искренне ответила я.

— Ты же девушка! — с упреком воскликнула Лисса, ныряя мне под юбки.

Я закачалась, как березка на ветру, и закатила глаза к потолку, мечтая вырваться из лапок подруг и сбежать, пока жива и почти невредима. Но, видно, судьба в этот день была не на моей стороне, так что выпустили меня из коготков лишь тогда, когда ворон принес записку о том, что вампир ждет меня внизу, у здания порта.

По общаге, а после и по аллее я тащилась, как приговоренный к казни человек, но не потому что не хотела видеть вампира, а лишь из-за неудобного наряда, жавшего и натиравшего в самых неожиданных местах.

— И как женщины в этом ходят? — спросила я, ни к кому не обращаясь, но несколько парней-студентов со старших курсов с интересом на меня оглянулись.

В лодку я села с самым независимым видом, стараясь ничем не выдать свое желание содрать с себя это пыточное сооружение. Шнуровку самостоятельно я ослабить не могла, а расстегивание пуговок на платье не дало результата.

Возникшую мысль о возвращении я отмела, понимая, что в общаге подруги сразу меня выловят и снова возьмут в оборот, но уже с допросами.

— Ох, — вздохнула я, готовясь терпеть мучения. — Час. Самое большее!

Вампир ждал меня, как и обещал, у причала. При виде его клыкастой усмешки студенты, к концу поездки надумавшие со мной познакомиться, мгновенно ретировались.

— Ты распугиваешь людей, — укоризненно сообщила я Гедымину.

— Ты прекрасна! — восхищенно воскликнул вампир. — Очень красиво!

— Не сомневаюсь, — себе под нос прошипела я, вспомнив усилия подруг.

Меня не только облачили в тяжелое платье из светло-зеленого атласа с узкой юбкой и турнюром, но и пресекли мою попытку сунуть ноги в кеды. Я с трудом могла перечислить все то, что пришлось на себя натянуть, а за кое-что, если честно, мне становилось стыдно при одной лишь мысли.

— Ну… прости! — вопила Дина, предлагая заменить отсутствующие чулки и панталоны обычными вязаными колготками. Только вот мои собственные колготки, по ее мнению, для этой цели почему-то не подходили.

— Два шва на попе — романтика детства, — в тон подруге ныла я, пытаясь выдрать у Мелиссы злополучные серые колготы, прихваченные с собой на случай холодов.

— Откуда у тебя вообще такие? — глумилась Дина. — И размер не детский же!

Я уклонилась от ответа, иначе бы пришлось объяснять и пижамы с мультяшными героями, и нижнее белье с рюшечками, и носовые платочки с вышивкой, припрятанные на дне чемодана. Единственная внучка у бабушки — диагноз и проблемы на всю жизнь.

— Ты долго спишь. — Гедымин галантно перехватил мою ладошку, поцеловал, а после подхватил меня под локоть.

— Я вообще сова, — искренне сообщила я, страшно выпучив глаза, что, наверное, забавно смотрелось в сочетании с высоко уложенными волосами, ниспадающими на плечи и спину тщательно завитыми локонами, среди которых просматривались инородные синие и зеленые пряди, придававшие мне вид нарисованной девочки из комикса.

— Правда? — изумился вампир.

— Ну, хочешь съем мышку-полевку? — с сарказмом предложила я, склонив голову набок и хлопая подкрашенными ресничками.

Захохотав, Гедымин повел меня вперед.

Мы недолго погуляли по улочкам, причем кавалер вел меня так, чтобы я не запачкала шлейф платья, я же вообще не думала о подобных мелочах. Больше всего на свете мне хотелось добраться до какой-нибудь кафешки, где можно запереться в туалете и с горем пополам подтянуть сползающие колготки. К корсету я, худо-бедно, притерпелась, стараясь не обращать внимания на неудобства.

Красота требует жертв! И я — первая жертва.

Прохожих, несмотря на полуденное время, на улицах мы почти не встречали. Как и у магазинчиков, ресторанчиков и кафе.

— Странно, — едва ли не приникая носом к витринам, хмыкнула я, — а почему никого нет?

— Сегодня какие-то соревнования на площади Пяти фонтанов, — отмахнулся вампир. — Проходят раз в год.

Стоило Гедымину упомянуть название, как в памяти всплыла картинка. Я иду за руку с отцом, рядом — улыбающаяся мама. Я потрясла головой, прогоняя видение, но оно быстро обрастало подробностями. Я вспомнила улочку, на которую выходило крыльцо нашего дома. Каждое утро, отправляясь с мамой на рынок, я улыбалась солнечным лучам, заливавшим широкие, плотно пригнанные камни лесенки. Камни успевали нагреться, и все вокруг казалось светлее и добрее, когда я смотрела на золотистые ступеньки. Иногда даже успевала их потрогать, если мама отвлекалась на разговор с соседкой.

Именно на этих камнях, сжимая в руках кошелек, я сидела в день смерти родителей…

Я помнила холод ступеней и большие ледяные капли, падавшие мне на макушку. Ветер налетал порывами, дергал за косички, пробирался под тонкую накидку. Я жалась к стене дома, ища хоть какого-то утешения, но штукатурка намокла и неприятно пахла известью. Я трогала пальцами потемневшую до серого оттенка стену, оглядывалась на прохожих и тихо плакала.