– Кофе выпить не зайдете? – Марина все-таки попыталась заманить ее в свой гостеприимный дом, хоть и видела, что Варя спешит – подпрыгивает, как на пружинках. – Павлика как раз нет – можно посидеть спокойно. А мы вас все время вспоминаем! Спасибо вам за собаку! Она теперь с нами телевизор смотрит, а Рольд к ней ревнует… В другой раз? Жалко! Ну, тогда пойдемте к жемчужницам.

Пробираясь за ней по уже знакомому цветочному лабиринту, Варя подумала, что опять она видит Марину в этом зачарованном саду, словно в картине с рамкой, – одну, без друзей, даже в праздник. Какой контраст с Катей, решительной, быстрой, взрослой – а ведь та старше всего на год. Однако Варя с самого начала воспринимала Катю как ровесницу, а Марину – как дитя, печальное, одинокое, обращенное в глубь себя и в прошлое, не давшее ей материнской любви… Того самого мира-колыбели, который она будет все время искать, который даже Павлик со своим чудесным домом не смог ей создать. Который сама Варя обрела буквально вчера… И с внезапной жалостью спросила:

– Мариночка, а на праздник тебе совсем не с кем пойти? Там все эти дни так весело было…

– А я была на празднике, – прозвучал ответ. – И с папой, и с Павликом, и с друзьями, и с моим молодым человеком.

Легкая улыбка скользнула по Марининому лицу и была тут же спрятана – чтобы ее не обидеть, поняла потрясенная Варя. Кажется, она получает второй щелчок по носу. Навыдумывала тут!

– У меня действительно много друзей, – сочла нужным объяснить Марина, – иногда даже своими делами заняться некогда. Мы впятером чуть ли не с детского садика дружим. Но сейчас подруга переехала, и остались одни мальчишки. И знаете, это так осложнило жизнь! Хотя она еще раньше осложнилась, классе в восьмом. Трудно точные слова подобрать, потому что мы в разговорах между собой вообще этого не касаемся, – но я как будто все время должна делать выбор. Вы не представляете, как это давит! У моих родителей и их друзей, которые тоже рано создали семьи, все было просто: влюбились – поженились. А я не хочу ничего выбирать! Я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему.

– Они хотят, чтобы ты в них увидела мужчин, а ты видишь только друзей, – посочувствовала Варя в большей степени мальчишкам. – А что же молодой человек? Ведь если он есть, то все в порядке?

– Не совсем, – опять с тенью улыбки ответила Марина. Снова ощутила, что ее жизненный опыт, возможно, в подметки не годится опыту начинающих, который не просто, оказывается, есть, но еще и какой-то мудреный, запутанный. – С ним я опять-таки все время должна делать выбор. Это просто пытка какая-то! Сначала, когда он только появился, была безобразная ревность между ним и моей компанией…

Еще бы, подумала Варя.

– …Потом часть жизни была потрачена на то, чтобы не потерять ни его, ни их, чтобы они смирились друг с другом.

– Но они не смирились, – предположила Варя. В самом деле, пусть не рухнувший гражданский брак, но тоже ситуация тупиковая. Она совсем забыла, как непросто живется в этом возрасте.

– Вот видите, вы же сами все понимаете. – Марина остановилась рядом с крошечными белыми цветами, окаймлявшими клумбу, и Варя, взяв протянутые ножницы, стала машинально срезать их. – Я могла перейти в другую школу – в гимназию, где учится мой друг. Он так этого ждал, мы бы могли все время быть вместе. В гимназию в старшие классы многие переходят, у нее считается выше уровень. Но я не стала – ведь тогда бы получилось, что я совсем друзей детства бросаю, я бы с ними тогда почти совсем не виделась. Это было бы предательство, правда?

Варя промолчала, не решившись ничего сказать.

– А теперь получается, что я своего молодого человека предала, что те мне дороже. Он не говорит, но так и думает. И знаете, я уже стараюсь поменьше с ними со всеми видеться! Потому что постоянно чувствуешь себя как на вулкане – все время какие-то подземные толчки. От такой жизни больше досады, чем радости. Тут надо или кокетничать налево и направо, или все время оправдываться, тоже в обе стороны. А я терпеть не могу ни того ни другого! Наверное, я все-таки от мамы никакого ее дара любви не унаследовала… А если в конце концов потерять терпение и сделать выбор, то он – любой – будет ненастоящим, правда? По-моему, выбор – это вообще что-то надуманное или вынужденное. Ведь правильное решение – всегда единственное, когда нет ни сомнений, ни вариантов.

Ну да, так и узнается главное. Всегда было и должно быть. Без малейших сомнений.

Вот тебе и дитя. И какие тут могут быть советы? Но она, кажется, их и не ждет – просто поделилась. Ну вот: две юные красавицы подряд – и у обеих «пройденные этапы» и стойкое желание учиться, работать или затвориться дома. А она-то, Варя, надо же – до сих пор считает, что все впереди!

И тут Варя заметила в заборе, увитом розовыми вьюнками-граммофончиками, самую настоящую козью морду.

– Ой!

Белая рогатая голова, жидкая бороденка, что-то жующие оттопыренные губы.

– Это соседская Белочка, – засмеялась Марина. – Она к нам часто в гости приходит – вот так, в виде одной только головы. Вы не бойтесь, дальше она не пролезет. Ее можно даже за ухом почесать. – И двинулась к забору, чтобы продемонстрировать.

Шагнув за ней, Варя увидела чуть подальше, за забором, в просторном соседнем дворе, копошащихся кур. Среди них вышагивал породистый петух с черно-зеленым хвостом, пышный, мохнатый, словно поросший шерстью, а не перьями. Еще подальше носились двое детишек с пушистыми светлыми головками и пытались растормошить рыжую собаку. Они бросали ей палку и сами же за ней бегали, потому что собака не шевелилась. Кот на солнечном крылечке тоже хотел только спать.

Варя не сразу поняла, что же задержало ее внимание, заставляя взгляд убегать все дальше в чужие владения, и возвращаться, и снова убегать. Наконец сообразила: за забором не было той деревенской обстановки – сарая, грядок, бочки, какого-нибудь корыта посреди двора, к которым в точности бы подходили куры, коза и кошка с собакой. А вместо этого были подстриженные газоны, дорожки, посыпанные песком, цветники не хуже медведевских, и в довершение всего – деревянный дом, настоящий терем, словно вырастающий на глазах, весь в резьбе – сквозной, веселой, затейливой, с цветами и птицами.

– Здорово, да? Мне тоже так нравится! – сказала Марина, бесстрашно поглаживая козу. – Коза у них – это не необходимость, а образ жизни. Хозяин на кладбище работает, а жизнь любит, по-моему, как никто другой.

Варя замерла.

– И считает, что его дети тоже должны любить все, что живет и дышит, а не только игрушки, обычные и виртуальные, – продолжила Марина, заметив, что гостья уже не подпрыгивает на невидимых пружинках. – У них и поросенок есть, представляете? Смешной, детишки сами его кормят. Мы тоже с Павликом ходили как-то раз…

Дети наконец отстали от собаки и примчались к козе. Варя смотрела не мигая. Мальчик и девочка. Годика по три-четыре. Ежики. В волшебника верят. Оба с отцовскими глазами. Тянут Белку за веревку, смеются, за забор и не глядят. И не знают, что за ним стоит она, Варя, и собирается отнять у них их собственный мир-колыбель – и козу, и терем, и отца. Боже, а ведь это так и есть. Что же это такое?!