Вообще в своем социальном и гражданском развитии население этих стран ушло вперед по сравнению с народами СССР. По всем показателям жизненного уровня населения СССР находился на последних или предпоследних местах в соцсодружестве.

Так называемая «обстановка искренности и братского взаимопонимания» сохранялась, пожалуй, только между правившими элитами, да и то подвергалась нараставшей эрозии. Национальные интересы медленно, но неуклонно брали верх над пролетарским интернационализмом. Просто удивительно, как могли руководители СССР не видеть политических и экономических слабостей Варшавского пакта. Казалось бы, регулярно собирался на свои заседания Политический консультативный комитет, в который входили главы партий и государств всех европейских соцстран. Принимались пространные декларативные документы, произносились приличествующие моменту речи, но даже многим участникам встреч было очевидно, что это дежурное, формальное мероприятие. Чаще всего Эрих Хонеккер, но иногда и Янош Кадар не раз в приватных беседах обращали внимание советских руководителей на пустой, протокольный характер таких заседаний. «Вся работа, – говорили они, – ограничивается зачитыванием заготовленных заранее речей, подписанием очередного заявления и банкетом. Нет ни времени, ни возможности открыто и по-товарищески обсудить реально возникающие трудности в строительстве социализма, проблемы, появляющиеся во взаимоотношениях». Но и эти нелицеприятные слова не доходили до сознания Л. Брежнева и политбюро.

Как поразительно непохожи были встречи семерки руководителей развитых капиталистических государств на заседания Политического консультативного комитета! А ведь сама идея ежегодных консультаций глав государств родилась не на Западе, а в странах Варшавского пакта.

Наше тогдашнее руководство наглухо отгораживалось от всех жгучих проблем – как внутриполитических, так и внешних, которые настойчиво, громко не просто стучали, а ломились в двери. Между собой мы даже окрестили его политику как «стратегию отложенных решений».

Экономический механизм сотрудничества между социалистическими странами также был заражен вирусом формализма. Совет Экономической Взаимопомощи, Международный инвестиционный банк так и не развились в полнокровные орудия взаимодействия. Скорее, им приходилось оформлять результаты и последствия политических решений, принимавшихся на высшем уровне в области экономики, чем создавать условия для естественного взаимовыгодного развития народных хозяйств. Одним из самых напряженных моментов для всех наших партнеров по СЭВ было объявление советских квот на экспорт нефти в социалистические страны Европы на очередной год. Все ждали, кому и насколько прибавят. Квоты не объявлялись публично, а сообщались каждому руководителю отдельно, но каким-то загадочным образом они скоро становились известными, и начиналось выклянчивание дополнительных поставок под предлогом большей политической преданности, активности в антиимпериалистической борьбе и т. д.

Наши европейские союзники раньше, чем советские руководители, почувствовали глубокий кризис экономики СССР и стали настойчиво искать выхода на Запад, укреплять связи с капиталистической системой. Особую активность проявила Венгрия, которая охотно принимала кредиты от Запада, переориентировала на другие рынки свои товары. Не отставала и Польша.

В своих записях нахожу: «1 марта 1978 г. в срочном порядке без какой-либо проработки, по телефонным звонкам члены нашего политбюро дали Польше согласие на заключение сепаратного соглашения с Европейским экономическим сообществом о продаже хлопчатобумажных тканей в Западной Европе. Этот договор предусматривает признание Западного Берлина в качестве составной части ФРГ. Этот договор, наряду с аналогичными другими, ведет к нарастающему расщеплению СЭВ. Капиталистическая интеграция оказывается сильнее социалистической. Наша экономическая слабость, растущая заинтересованность наших союзников в капиталистических рынках безвозвратно подрывают наши политические позиции».

Даже столь, казалось бы, непримиримые немцы в ГДР вскоре установили «особые» отношения с ФРГ, получали ежегодные денежные субсидии, развивали приграничную торговлю. Запомнился случай, когда корреспондент ТАСС передал в Москву сообщение о том, что ГДР, настойчиво добивавшаяся ежегодных прибавок в поставках нефти, наладила перегонку нефти на своих заводах, а продукты перегонки (бензин, смазочные масла и т. д.) по хорошим ценам продает, пользуясь энергетическим кризисом, за валюту на Запад, в частности в ФРГ. В этом материале содержались и точные цифры поставок на Запад. Руководство ТАСС, понимавшее всю пикантность информации, особенно если учесть, что Советский Союз «продавал» соцстранам нефть за 50 % мировой цены, не решилось дать эту информацию в распоряжение газет. Оно опубликовало его в полузакрытом, с грифом «Для служебного пользования», вестнике. Но, как потом выяснилось, посольство ГДР в Москве было подписчиком этого вестника на правах «надежного союзника» и материал попал в посольство, а следовательно, в Берлин. Разразился невероятно шумный скандал, в который были вовлечены секретари ЦК партий с обеих сторон, послы. Немцы артистически изобразили оскорбленную невинность, а наши вместо того, чтобы воспользоваться представившейся возможностью для откровенного разговора о сущности экономических взаимоотношений, отозвали корреспондента ТАСС из ГДР и, наверное, дали еще и выговор, чтобы не лез не в свои дела.

Алексей Николаевич Косыгин, Председатель Совета Министров СССР, один из наиболее самостоятельно мыслящих и разумных людей того времени, в беседе со своим коллегой из Чехословакии прямо говорил, что союзники получают из СССР высококачественное валютное сырье (нефть, хлопок, газ, металл), а для поставок в СССР выделяют второсортную продукцию своей обрабатывающей промышленности, которая не находит сбыта на западных рынках. Он демонстрировал смущенному коллеге чешские ботинки, купленные на Западе нашими товарищами, и мятую, по существу бракованную, обувь, которую в мешках поставили в СССР.

Подобные факты были не исключением, а составляли ткань отношений между нашей страной и союзниками. Ткань была гнилой и легко разорвалась, когда лопнули военно-политические обручи, сковывавшие соцсодружество в Варшавский пакт.

Как-то, излагая свою концепцию государственной безопасности СССР, Ю. В. Андропов нарисовал четыре концентрических круга – пояса безопасности. «Первый, – говорил он, – и главный – это внутреннее единство, экономическое благополучие и моральное здоровье нашей собственной страны – СССР; второй круг – это надежность наших союзников по мировоззрению, по оружию; третий круг – международное коммунистическое движение; четвертый – это весь остальной мир. Если мы будем уверены в надежности и прочности первых трех поясов, то нам не страшны никакие угрозы, исходящие из четвертого круга». Нельзя было не разделить мнения, что страны соцсодружества, наши союзники по мировоззрению и по оружию, были важнейшим компонентом безопасности СССР.

Информация, поступавшая по линии разведки, об обстановке в соцстранах носила преимущественно острый, тревожный характер. Большое место в ней занимали сведения о взаимоотношениях в высших эшелонах власти, о взглядах и настроениях руководителей и их ближайших соратников. Сведения эти не добывались средствами разведки, их охотно приносили сами представители руководства, те, кто числил себя в верных сторонниках СССР, или те, кто думал заручиться нашей поддержкой в продвижении по партийно-государственной лестнице. Информация шла из высших сфер и была, как правило, объективной, с небольшой поправкой на личностный коэффициент. Если суммарно оценить всю информацию, поступавшую по этим вопросам, то можно заметить, что в руководстве каждой социалистической страны постепенно определились две группы: одна твердо ориентировалась на СССР, а другая не менее настойчиво и упорно тащила свои страны на Запад. В первую входили чаще всего министры обороны, внутренних дел, высшие руководители партийных структур; к Западу упорно тяготели премьер-министры, все, кто ведал экономикой, министры иностранных дел. Прозападная ориентация части партийно-государственного истеблишмента тщательно скрывалась, маскировалась многочисленными заявлениями дружественного характера.