Март в очередной раз оценил свой дар. Мало того что для него, несмотря на ночь и мрак, мир вокруг виделся вполне отчетливо и даже куда более ясно, чем глядя обычным зрением. Постоянные тренировки делали свою работу. Вторым приятным сюрпризом стало то, что он совсем не мерз и вообще почти не ощущал дискомфорта от мерзкой погоды. И тут работала как его собственная сила, так и энколпион, который включился в защиту своего владельца.

В этот момент Март внезапно осознал, что восемь лет назад выжил при взрыве только благодаря помощи артефакта. А вслед за первой последовала и вторая мысль: «Надо же, я перестал разделять себя прежнего и нынешнего. Прошлое этой жизни стало частью памяти. Частью личности. Интересное кино».

Они отошли от борта на полсотни метров, продираясь по бурелому, и, отыскав большой дуб, смогли укрыться под его густой, раскидистой кроной. Здесь и ветер не так донимал, и дождь не лил как из ведра.

Не прошло и минуты, как на месте только что произошедшей авиакатастрофы появился черный силуэт вражеского корвета. «Что они будут делать? Жаль, летчики еще не успели эвакуироваться. Все на борту. А этим чего нужно?»

Ответ пришел очень скоро. Противник не стал искать площадку для приземления, а, нацелив слепящие лучи прожекторов на башенки ПКО[47], короткими злыми очередями подавил остатки сопротивления. Затем, зависнув над корпусом сбитого транспорта, корвет выкинул тросы, по которым вниз заскользили фигуры японских десантников.

Очевидно, дети Страны восходящего солнца решили высадить призовую партию и захватить русский транспорт. Затем, в зависимости от обстоятельств: если удастся починить движки, – уйдут своим ходом вместе с грузом на японскую территорию; если нет – пригонят ремонтный бот и заменят моторы на новые.

«Интересно, сколько вас?» – отрешенно подумал вошедший в «сферу» Март, пытаясь определить численность вражеских абордажников. Вместе с командиром получалось четырнадцать человек. Многовато…

Вспышка вышибного заряда на мгновение осветила замерших вокруг надстройки японцев, а в следующую секунду с грохотом вдавила тяжелую дверь, освободив проход. Затем в проем полетели гранаты, а когда развеялся дым, внутрь полезли темные фигуры захватчиков.

– Март, Март, что там происходит? – опять стуча зубами, но теперь уже от холода, едва слышно пробормотал Ким.

– Высадили десант. Идет штурм.

– А мы что делать будем?

– Пока ничего. Продолжаем наблюдение.

Бой на борту транспорта вышел жесткий, но короткий. Противник все же оказался много лучше подготовлен для такой драки. Сыграла свою роль и оснащенность автоматическим оружием. В каждом отделении японского взвода имелся ручной пулемет, плюс ПП[48] командира. Револьверы и пистолеты экипажа ничего не смогли им противопоставить, и вскоре остатки сопротивления оказались подавлены. Светящиеся точки гасли одна за другой.

Корвет, сотрясаемый порывами ураганного ветра, немного повисел, а затем начал подниматься все выше и выше, пока не скрылся за тучами.

– Ушли, сволочи.

– А эти, которые на транспорте?

– Остались. Наших перебили почти всех, – с горечью сквозь зубы прорычал Март. – Четверо пока живые. Их кинули в какое-то помещение, типа карцера.

– Вот как ты все это видишь? Невероятно!

– Это да. Ладно. Еще посидим, посмотрим. Уйти всегда успеем. Про нас никто не знает. А Степа, если жив, не сдаст. Резона ему в этом ноль.

– И что это дает?

– Фактор внезапности.

– Ты что, собрался на них напасть? – замерев от восторга и ужаса, уставился на него округлившимися глазами Ким. Наблюдать за его реакцией через видение было очень забавно.

– Боишься?

– С тобой – нет!

– Тогда пошли. Только учти. На войне нет места спорам. Я – старший. Мои приказы выполнять без обсуждений.

Впрочем, некоторое время они еще выжидали, пока разгоряченные боем японцы успокоятся и перестанут рыскать по захваченному ими кораблю в поисках врага. Наконец, Марту удалось определить, что вражеский командир расставил часовых и приказал оставшимся подчиненным отдыхать. Всего постов было три: у разбитого входа в надстройку, у карцера с пленными и наблюдатель в ходовой рубке. Остальные собрались на камбузе и потихоньку хомячили захваченные у русских продукты. Молодые, полные сил бойцы весело перебрасывались короткими гортанными фразами и время от времени посмеивались, заслуженно наслаждаясь победой над северными гайдзинами[49].

Внутрь друзья проникли сквозь ту же дверь, что и выбрались наружу. В грузовом трюме за время их отсутствия почти ничего не изменилось. Все так же тускло горели лампы аварийного освещения. Только возле ведущего на верхний уровень трапа лежал в луже собственной крови мертвый русский техник, очевидно, пытавшийся спрятаться от врагов. Судя по всему, его настигли на пороге, а после того, как подстрелили, долго добивали холодным оружием.

– Сволочи, – скрипнул зубами Ким и еще крепче сжал побелевшими пальцами ложе винтовки.

– Спокойнее, Витя, – поспешил успокоить товарища Март. – Оставайся у тамбура, будешь отход прикрывать. Дальше надо очень тихо пройти. Ты пока так не умеешь.

Русский кореец явно хотел возразить, но под спокойным, уверенным взглядом друга вспомнил его недавние слова и лишь коротко кивнул.

– Есть.

Жилая палуба с кубриками и каютами оказалась пуста. Карцер находился справа по борту, у самой переборки грузового отсека. Оставшийся у его двери часовой с грустью принюхивался к ароматам, которые доносил влетающий через пробоины в обшивке ветер с далекого камбуза. Проще всего было немного выждать и, когда грохнет очередной раскат грома, просто застрелить десантника. Но подгадать момент не так-то легко. И риск все равно оставался. Продавить дисциплинированного и бдительного бойца на какие-то действия не по уставу – задача не банальная. Как рассказывал дед, их специально обучали реагировать на попытки ментального воздействия и сразу поднимать тревогу. Без раздумий. Может, и у японцев сходная практика?

Марту пришла в голову почти хулиганская мысль. Он снял со спины катану, размотал брезент, в который она была завернута, тихонько выставил на углу, так, чтобы охранник мог ее увидеть. Затем присоединился к сознанию японца, вчувствовался в него и очень осторожно, даже ненавязчиво, подтолкнул молодого солдата проявить любопытство. «Ведь скучно стоять, а тут такая находка! Если отойти на несколько шагов, ничего не случится. Зато потом…» Здесь Вахрамеев остановился, давая воображению реципиента самому довершить образ. А выскочило там сугубо кровавое членовредительство и садизм. Марта передернуло, и он вышел из контакта. Беззвучно вытянул нож, удерживая его обратным хватом.