— Клаудия, я не знаю никого храбрее тебя.

— Нет, я не…

— Да-да, не спорь. Никто не сможет изменить тебя против твоей воли. И однажды ты возьмешь здесь все в свои руки. Путь к власти будет непростым: королева, зная, что ты займешь ее место, станет ревновать к более молодой сопернице. И все же, как она ни могущественна, она не сильнее тебя.

— Если вас отошлют…

Он повернулся к ней.

— Я останусь с тобой. В отличие от тебя, я не храбрец и знаю это. Мне трудно противостоять кому-либо, и, несмотря на всю мою ученость, один взгляд твоего отца способен повергнуть меня в трепет. Но ничто не заставит меня бросить тебя, Клаудия. — Наставник выпрямился, отодвигаясь от нее. — Когда столько лет смотришь смерти в лицо, можно уже не осторожничать.

— Не нужно об этом.

Джаред слегка пожал плечами.

— Рано или поздно она все равно придет. Но мы должны думать не только о себе. Нужно решить, как помочь Финну. Отдай Ключ пока мне — я хочу немного поработать с ним. Там есть еще над чем поломать голову.

Переждав скачок кареты, преодолевавшей очередные ворота, Клаудия достала Ключ и протянула учителю. Вдруг оба увидели, как крылья орла внутри пришли в движение — он словно расправил их для полета. Джаред поспешно отдернул занавеску, и лучи солнца заблестели на гранях кристалла.

Птица парила над мрачной, выжженной равниной. Достигнув зиявшей в земле глубокой расщелины, она вдруг камнем ринулась вниз и, распластав крылья, стремительно влетела в узкую прорезь. Клаудия сдавленно вскрикнула от страха. Внутри кристалла все почернело, остался лишь один-единственный мерцающий красный огонек.

Они все еще смотрели на него, когда карета вдруг остановилась. Лошади, храпя, перебирали копытами. Потом распахнулась дверца, и в проеме возникла фигура Смотрителя.

— Идем, дорогая, — негромко произнес он, протягивая руку. — Все ждут.

Не глядя на Джареда и стараясь ни о чем не думать, Клаудия ступила на землю и гордо выпрямилась. Перед ними поднималась огромная лестница, по обеим сторонам которой под развевающимся великолепием стягов и знамен выстроились рукоплескавшие придворные. Лестница вела к трону, на котором в блестящем серебряном платье с огромным воротником восседала королева. Даже на таком расстоянии ярко выделялись карминовые губы и медно-рыжие волосы; на шее ослепительно сияло бриллиантовое ожерелье. Позади трона с недовольным видом стоял Каспар.

— Улыбка, я думаю, была бы сейчас кстати, — вполголоса проговорил отец.

Клаудия повиновалась, и на ее губах появилась искренняя, открытая улыбка, такая же фальшивая, как и все в ее жизни. Рука об руку отец и дочь начали восхождение к трону.

Он узнал этот внимательно-насмешливый взгляд, являвшийся ему в ночных кошмарах.

— Ты?! — хрипло выдохнул он.

Сзади раздался сдавленный крик Гильдаса:

— Бей его, Финн. Рази!

Внутри Глаза закручивался спиралью багровый водоворот зрачка. Тьма вокруг Финна заколыхалась, пришла в движение, и он увидел, что чешуйчатая шкура Зверя утыкана множеством предметов. То тут, то там мелькали украшения и драгоценные камни, чьи-то кости и обрывки тряпья, древки копий и рукояти клинков. За сотни лет они вросли в кожу, став частью брони чудовища. От скалы с треском и грохотом отделился кусок, и над Финном нависла огромная голова; заостренные камни вытянулись в гигантские когти и с железным скрежетом заскребли по наклонному полу пещеры, сотрясая его. Финн, не в силах пошевелиться, стоял среди вихря поднятой дыханием Зверя пыли.

Гильдас схватил его за руку.

— Да бей же!

— Мы ничего не сможем ему сделать! Разве ты не видишь?..

С яростным криком Гильдас вырвал у него рапиру, вонзил в ороговевшую кожу и тут же отпрыгнул назад, словно ждал, что оттуда потоком хлынет кровь. И тут он увидел то, что еще раньше разглядел Финн.

Ни раны, ни крови не было. Плоть чудовища, раскрывшись, пропустила клинок и, поглотив его, вновь сомкнулась. Тело Зверя, разворачивавшееся перед ними и вздымавшееся к потолку, состояло из множества тел других существ. В его стремительной, всесокрушающей громаде их кости перемешивались в непрерывном движении с каменными осколками и кусками металла, клубились рои насекомых и летучих мышей. Веками страх и ужас, испытываемый перед Зверем жителями Города, питали его; приносимые жертвы должны были ублажить чудовище, но, поглощая их, оно лишь увеличивалось в размерах. Мириады атомов их тел — детей и взрослых, отправленных сюда безжалостным вердиктом Судий, — были сокрыты в Звере. Плоть и железо сливались здесь воедино, удерживаемые неведомой силой.

Хвост чудовища, утыканный зубами, птичьими когтями и ногтями жертв, извивался так, что содрогалась земля. Оно опустило голову, и два огромных Глаза в упор уставились на юношу. Его кожу залил багровый свет, дрожащие руки словно омыло кровью.

— Финн, — удовлетворенно прозвучал хриплый, тягучий голос Зверя. — Наконец-то ты здесь.

Финн отступил назад, наткнувшись на Гильдаса. Рука Книжника стиснула его локоть.

— Ты знаешь мое имя?

— Я дал его тебе. — Язык мелькнул в темном провале рта чудовища. — Дал давно, когда ты обрел рождение в моих глубинах. Когда ты стал моим сыном.

Финна била дрожь. Он хотел крикнуть, что это неправда, что Зверь лжет, но не мог произнести ни слова. Чудовище склонило голову набок, рассматривая его. В вытянутой морде то проглядывал вдруг рой стрекоз, то появлялись живые шершни вместе с оторвавшимися чешуйками срывавшиеся вниз.

— Я знал, что ты придешь, — произнес Зверь. — Я наблюдал за тобой, Финн, ведь ты так не похож на других. Среди всех тех миллионов, что заключены в недрах моего тела, нет ни одного, подобного тебе.

Морда чудовища придвинулась еще ближе. Нечто вроде улыбки скользнуло по ней и пропало.

— Ты и вправду надеешься убежать от меня? Разве ты забыл, что я всегда могу убить тебя, оставив без света и воздуха, могу в мгновение ока обратить тебя в кучку пепла?

— Нет, не забыл, — через силу выдавил Финн.

— А большинство и не вспоминает об этом, и жизнь в Узилище не тяготит их — они думают, что оно и есть весь мир. С тобой все по-иному, Финн. Ты никогда не забывал о моем существовании. Твой взгляд всегда замечал, что мои Глаза наблюдают за тобой; темными, непроглядными ночами ты взывал ко мне, и я слышал тебя…

— Слышал, но не отвечал, — прошептал юноша.

— И все же ты знал, что я всегда рядом. А еще ты видишь звезды. Как интересно.

Гильдас шагнул вперед, бледный, со слипшимися от пота редкими волосами.

— Да кто ты?! — прохрипел он.

— Я — Инкарцерон, старик. Тебе следовало бы узнать меня, ведь именно вы, Книжники, были моими создателями. Но вы слишком занеслись в своей гордыне, уверились в собственной мудрости, и ваше творение стало вашей величайшей ошибкой. Вашей погибелью. — Голова на извивающемся туловище приблизилась почти вплотную. В ее разверстой пасти виднелись свисавшие меж зубов обрывки одежды. На Финна и Гильдаса пахнуло тошнотворным, маслянисто-сладковатым запахом. — Теперь же ты смеешь бежать из того, что вы воздвигли в ослеплении своей глупости?