– Герберт, а может, и вы являетесь членом «Чистых линий»? – спросил Ассад из своего угла.

Мужчина вздрогнул и предпочел не отвечать на вопрос. Карл вопросительно взглянул на коллегу, а тот показал на диплом, висящий в рамке на стене. Мёрк подошел ближе. «Почетная грамота, – было написано там. – Присуждается Филипу Нёрвигу и Герберту Сёндерскову, юридическая фирма «Нёрвиг энд Сёндерсков», за вклад в учреждение стипендии в Корсёре в 1972 году».

Сириец прищурился и осторожно кивнул на сожителя Миа Нёрвиг. Карл ответил столь же сдержанным движением головы. Прекрасное наблюдение со стороны Ассада.

– Вы также адвокат, Герберт? – спросил Карл.

– Ох, это громко сказано, – ответил мужчина. – Но когда-то работал адвокатом. Вышел на пенсию в две тысячи первом году. До этого вел судопроизводство в Верховном суде.

– И в свое время были компаньоном Филипа Нёрвига, верно?

Он глухо пробормотал:

– Да, мы превосходно сотрудничали, пока не решили разойтись в восемьдесят третьем году.

– То есть после обвинений в отношении Филипа Нёрвига и его разрыва с Куртом Вадом, насколько я могу судить, – сделал вывод Карл.

Герберт Сёндерсков нахмурился. Этот чуть сгорбленный пенсионер имел многолетний опыт отвода обвинений от своих клиентов и теперь воспользовался им для собственной защиты.

– Естественно, меня не касалось то, что там стряслось у Филипа; разрыв между нами произошел скорее из практических соображений.

– Ну да, чрезвычайно практических… В итоге вы заполучили и его жену, и его клиентуру, – сухо заметил Ассад.

Возможно, чересчур смелое утверждение.

– А на момент его исчезновения вы были хорошими друзьями? И, кстати, где вы находились, когда все произошло?

– А-а, вот куда вы теперь клоните… – Герберт Сёндерсков повернулся к Карлу. – Думаю, вам стоит предупредить вашего помощника, что за всю жизнь у меня было множество контактов с полицейскими и я отразил немало подобных шпилек и нападок. Я не обвиняемый и никогда им не был, ясно? А кроме того, в то время я был в Гренландии. Там я практиковал в течение полугода и вернулся домой, когда Филип уже пропал. Примерно через месяц. И, само собой разумеется, у меня имеются доказательства.

Лишь после этого высказывания он обернулся к Ассаду, дабы убедиться, что его контратака вызвала соответствующее виноватое выражение на лице нападающего, однако его ожидания не оправдались.

– Вот как… А тут еще к тому же и жена Филипа Нёрвига освободилась, да? – невозмутимо продолжал Ассад.

Странным образом Миа Нёрвиг оставила грубости полицейского без комментариев. Может, у нее самой мелькала та же мысль?

– Помилуйте, что вы себе позволяете! – Герберт Сёндерсков вдруг как-то резко состарился, однако энергия, некогда бившая в нем ключом, по-прежнему проявлялась. – Мы впускаем вас в свой дом и гостеприимно принимаем, а потом слышим подобные вещи… Если полиция действительно работает сейчас таким образом, думаю, мне стоит потратить пять минут на поиски телефона полицейского руководства. Как там вас зовут? Кажется, Ассад? А фамилия?

«Придется мне смягчить создавшуюся ситуацию», – подумал Карл. Потому что и так много неприятностей обрушилось на него в последние дни.

– Простите, Герберт Сёндерсков, мой ассистент перегнул палку. Нам одолжили его из другого отдела, где привыкли иметь дело с менее изысканной клиентурой. – Он обратился к коллеге: – Подожди, пожалуйста, в машине. Я скоро приду.

Ассад пожал плечами.

– Ладно, шеф. Не забудь только проверить, нет ли в этих ящиках чего-нибудь по поводу Риты Нильсен. – Он указал на один из картотечных шкафов. – По крайней мере, там значатся буквы «Л – Н». – После чего отвернулся и, пошатываясь, вышел из комнаты такой походкой, словно двадцать часов подряд не слезал с лошади или еще не полностью завершил свои унитазные дела.

– Ладно, – сказал Мёрк, обратившись к Миа Нёрвиг. – Это верно. Мне бы хотелось получить возможность взглянуть, нет ли здесь каких-либо сведений о женщине, которая исчезла в тот же день, что и ваш супруг. Ее звали Рита Нильсен. Вы позволите?

Не получив ответа, он выдвинул ящик с буквами «Л – Н» и посмотрел туда. Нильсенов оказалась целая пропасть.

Герберт Сёндерсков неожиданно подошел сзади и захлопнул ящик.

– Боюсь, что здесь я должен сказать «стоп». Материалы конфиденциальны, и я не могу позволить нарушить анонимность клиентов. Так что извольте удалиться.

– Тогда я получу ордер, – Карл достал из кармана мобильный телефон.

– Пожалуйста. Но сначала покиньте помещение.

– Не могу удовлетворить вашу просьбу. Если папка с делом Риты Нильсен находится тут в данный момент, возможно, через час ее уже не окажется на месте, кто знает… Папки имеют свойство вдруг оживать и обзаводиться ногами.

– Если я требую, чтобы вы ушли, вы уйдете, вам ясно? – холодно потребовал Герберт Сёндерсков. – Вполне возможно, что вы раздобудете ордер на обыск, но всему свое время. Я знаю закон.

– Герберт, это ерунда.

Женщина дала понять своему сожителю, кто в доме хозяин и кто при удобном случае может отправить друга к телевизору, чтобы тот уселся и принялся мечтать о любимом блюде, которое она, если захочет, не приготовит ему целую неделю. Вот доказательство того факта, что совместное проживание является формой человеческого взаимодействия, влекущей за собой огромный потенциал для различного рода манипуляций.

Миа Нёрвиг вновь выдвинула ящик и продемонстрировала профессионализм, приобретенный путем многолетнего листания папок.

– Вот, – она вытащила дело. – Самое близкое к Рите Нильсен. – Она показала папку Карлу. На ней было имя Сигрид Нильсен.

– Ясно. Благодарю. Ну вот, теперь мы знаем. – Карл кивнул Герберту, тот послал ему злобный взгляд. – Миа Нёрвиг, не будете ли вы так любезны посмотреть, может, там отыщутся папки с именами Гитты Чарльз или Вигго Могенсена? А потом я наконец оставлю вас в покое.

Двумя минутами позже он закрыл за собой дверь. В шкафах не обнаружилось никаких сведений ни о Гитте Чарльз, ни о Вигго Могенсене.

– Сдается мне, этот человек не вспомнит о тебе добрым словом, Ассад, – пробурчал Карл в машине, когда они направлялись обратно в Копенгаген.

– Верно. Но когда такой человек впадает в истерику, он начинает вести себя как голодный дромадер, жрущий чертополох. Он продолжает жевать и жевать, никак не осмеливаясь проглотить. Ты видел, как он раскипятился? Мне он кажется очень странным.

Карл бросил на него взгляд. Даже в профиль было заметно, что напарник улыбается от уха до уха.

– Ассад, скажи-ка честно, ты был в туалете?

Он усмехнулся.

– Нет, я порылся у них в гостиной и нашел кучу фотографий. – Он задрал рубашку до самого потолка и засунул руку за ремень – довольно глубоко, почти до неприличия. – Вот, – выудил какой-то конверт. – Я нашел его в спальне в шкафу Миа Нёрвиг. Он лежал в картонной коробке, в каких частенько хранятся всякие любопытные вещицы. Я прихватил весь конверт, потому что это показалось мне менее подозрительным, чем взять что-то выборочно, – он открыл свою находку.