кольца планеты, играя в прятки с похожими на пауков винди. Они приноровились сбрасывать с орбиты камни, направляя метеориты точнехонько на человеческую колонию под названием «Халфорд».

Когда же мы попали на Кова-Банду, я чувствовал, что могу сломаться в любой момент.

Возможно, причиной тому послужили сами кованду, которые во многих отношениях казались чуть ли не клонами нашей человеческой расы: двуногие млекопитающие, необычно одаренные в искусствах, особенно в поэзии и драматургии, быстро размножающиеся и, как выяснилось, необыкновенно агрессивные, когда дело касалось Вселенной и их места в ней. Люди и кованду часто сталкивались в борьбе за одни и те же неосвоенные планеты. Вот и Кова-Банда была человеческой колонией до того, как перешла к кованду. Наши оставили планету после того, как у поселенцев под действием местного вируса начали вырастать крайне непривлекательные добавочные конечности и излишние лица, глядя на которые больше всего хотелось убить их обладателей (что и происходило сплошь и рядом). Зато у кованду вирус не вызывал даже головной боли, и они поселились на планете. Через шестьдесят три года после бегства колониальщики наконец-то создали вакцину и решили вернуть планету себе. К сожалению, кованду — и в этом тоже их сходство с людьми — были не очень-то склонны делиться своим имуществом. Поэтому мы прилетели на планету и начали войну против кованду, самые рослые из которых были не выше дюйма.

Они не настолько глупы, чтобы выводить свои крошечные армии против людей, превышавших их размером в шестьдесят-семьдесят раз. На первых порах они использовали против нас самолеты, дальнобойные минометы, танки и другое вооружение, причинявшее некоторый ущерб, — ведь совсем не просто разглядеть самолет, имеющий в длину двадцать сантиметров и летящий со скоростью несколько сот километров в час. Но ведь на войне принято делать все возможное, чтобы помешать противнику использовать против тебя то, чем он располагает. Поэтому мы высадились в парке главного города Кова-Банды, и артиллерийские снаряды, не попадавшие в нас, неизбежно поражали солдат и мирных жителей наших врагов. Так или иначе, нам удалось избавиться от большинства неприятных факторов. Наши старались уничтожить войска кованду с каким-то небывалым остервенением. Главная причина, вероятно, заключалась в том, что никто не хотел оказаться убитым врагом ростом в один дюйм.

Однако же рано или поздно все крохотные самолетики оказываются сбитыми, все танки уничтоженными, и тогда приходится воевать с кованду врукопашную. Впрочем, это слово здесь не подходит, так как ты используешь не руки, а ноги. Просто-напросто топчешь их. Поднимаешь ногу, ставишь ее на одного или нескольких вражеских солдат, слегка нажимаешь — и дело сделано. Пока ты этим занимаешься, лилипуты прицеливаются в тебя, кричат во всю силу своих крошечных легких, испуская еле-еле слышный с высоты твоего роста писк. Но все их усилия тщетны. Сквозь боекомбинезон, рассчитанный на полное поглощение энергии от попадания пули обычного, человеческого масштаба, попадания в стопу или голень микроскопических пулек кованду вовсе не ощущаются. Ты лишь улавливаешь легкий хруст под своей ступней. Потом высматриваешь следующего противника и давишь его.

Мы занимались этим на протяжении многих часов, прохаживаясь по главному городу Кова-Банды и останавливаясь время от времени, чтобы одним выстрелом разнести вдребезги пяти- или шестиметровый небоскреб. Кое-кто стрелял дробовыми зарядами — каждая дробинка напрочь отрывала голову кованду, попадавшему под выстрел. Но основным тактическим приемом этой войны было топтание. Знаменитое чудовище Годзилла, выдуманное японцами и к тому моменту, когда я покинул Землю, прошедшее бессчетное количество кинематографических перерождений, ощущало бы себя здесь полностью в своей тарелке.

Не помню точно, когда я начал орать и пинать небоскребы. Но занимался этим достаточно долго и настолько энергично, что кто-то из командиров в конце концов послал Алана остановить меня. К этому моменту Задница сообщил, что я сломал три пальца на ногах. Алан отвел меня обратно в городской парк и заставил сесть. Едва я опустился наземь, как из-за валуна выскочил какой-то кованду и выстрелил мне в лицо. Ощущение было таким, будто ветром мне в щеку швырнуло крупную песчинку.

— Будь оно проклято. — Я почти не повысил голоса, а затем схватил кованду, стиснул его в кулаке и злобно швырнул в ближайший небоскреб.

Малыш пролетел по плоской дуге, ударился о стену и рухнул вниз с головокружительной двухметровой высоты. Остальные кованду, имевшиеся поблизости, очевидно, решили отказаться от попыток убить меня.

После этого я повернулся к Алану:

— Разве тебе не нужно командовать отделением? С чего бы это ты решил во время боя повозиться со мной?

Его тоже недавно повысили в должности — после того как один разъяренный гиндлианин напрочь откусил лицо его командиру.

— Я могу задать тебе тот же самый вопрос, — сказал Алан и пожал плечами. — С ними все в полном порядке. Они получили необходимые распоряжения, да и никакого реального сопротивления больше не осталось. Все тихо и спокойно, и Типтон в лучшем виде справится со всем происходящим. Кейес велел мне пойти вытереть тебе нос и спросить, что с тобой случилось. Вот я, черт возьми, и спрашиваю: что с тобой случилось?

— Боже, Алан! Я провел три часа, давя ногами разумных существ, как будто это какие-то долбаные тараканы, а ты еще спрашиваешь, что со мной. Я своими собственными говенными ногами топчу людей насмерть. Все это, — я показал рукой вокруг, — неслыханно смешно. Алан, эти люди ростом в один дюйм. Как будто Гулливер истребляет лилипутов.

— Мы не можем выбирать для себя сражения, Джон, — ответил Алан.

— А как ты сам ощущаешь себя во время этого сражения? — спросил я.

— Оно меня немного раздражает, — признался Алан. — Это битва не на жизнь, а на смерть; мы просто истребляем этих парней к чертям собачьим. С другой стороны, самая большая неприятность в моем отделении — повреждение барабанной перепонки от взрыва. Воюй себе да радуйся. Так что в целом я чувствую себя прекрасно. И кованду вовсе не такие уж беспомощные. Общий счет у нас с ними чуть ли не ничейный.

Как ни удивительно, он говорил чистую правду. Благодаря своему крохотному размеру, кованду имели серьезное преимущество в космических сражениях: их корабли было весьма непросто заметить, а их крошечные истребители, наносившие каждый в отдельности крайне незначительные повреждения нашим кораблям, добивались поразительных результатов, наваливаясь кучей. Лишь когда война перешла в стадию наземных сражений, мы обрели подавляющее преимущество. Кова-Банду оборонял относительно немногочисленный космический флот, что и послужило одной из основных причин, по которым ССК решили напасть именно на нее.

— Я не говорю о том, кто впереди по счету сбитых кораблей, Алан, — резко оборвал