— Сейчас, сейчас, — быстро забормотал он, наскоро вытирая об штаны перепачканный в земле нож. — Потерпи, сынок, сейчас будет слегка больно, потерпи…

Всем телом навалившись на левую ногу Студента и просипев Ирине: "Руки ему придержи!", Бес, намертво зажав в ладони укушенную щиколотку, сделал несколько глубоких точных разрезов, расширяя места укуса, заставляя кровь вымывать яд. Он знал, что уже слишком поздно, понимал, что это бесполезно, но сдаться без борьбы не мог, просто не умел сдаваться. Студент тихо стонал, стиснув зубы, его правая нога дрожала крупной дрожью, однако вырваться из рук мучителей он не пытался, понимая, что боль, которую приходится терпеть его единственная надежда на спасение.

— Молодец, сынок, молодец! — бормотал Бес, стараясь выжать из ранок как можно больше крови. — Все нормально будет! Ты не бойся! Все нормально! Выкарабкаешься! Мы тебя не бросим! Ты только чуть-чуть потерпи!

— Я где-то читала, надо из ранок от укуса яд отсосать! — не к месту встряла Ирина.

— Заткнись, дура! — злобно зашипел Бес. — Я потом тебе скажу, что ты будешь отсасывать! Да если у тебя во рту хоть один не леченый зуб, хоть мельчайшая ранка, с тобой тоже самое будет! И его не спасешь, и себя погубишь!

Ирина обиженно отвернулась, а он взглянул в лицо Студенту, чтобы проверить, какое действие на него произвела нежданная оговорка, и заметил первые признаки действия яда. Юноша был смертельно бледен, по щекам катились крупные капли пота, зрачки превратились в маленькие черные точки, тяжелое дыхание с присвистом вырывалось сквозь приоткрытые губы. Бес схватил его за руку, пытаясь нащупать пульс, вскоре это удалось, сердце билось слабо, но очень быстро, по руке Студента то и дело пробегали волны крупной дрожи, а когда Бес выпустил кисть, она безвольно упала на землю.

— Маме… маме моей скажите…. - неожиданно выдохнул Студент. — Маме… что я не хотел… Так само вышло… Не хотел я… И что люблю ее… Только обязательно…

На губах его выступила кровавая пена, перемешанная с густой бурой слизью, глаза закатились, а тело затряслось в судорогах.

— Да, сынок, обязательно… Да… Я передам, не забуду… — в бессильной ярости сжимая и разжимая кулаки, шептал Бес. Рядом, закрыв лицо руками, в голос рыдала Ирина.

С мерзким бульканьем опорожнился кишечник, распространяя вокруг невыносимое зловоние, тело сотрясла особенно сильная конвульсия и из распяленного в крике рта хлынула кровавая рвота, глаза умирающего были уже бессмысленными и ничего не выражали. Еще минута и Студент, в последний раз мучительно выгнувшись, застыл. Бес до конца держал его за руку. Таково было им самим себе назначенное наказание. За пренебрежительное отношение к мальчишке, за откровенную злость на него, потому что он выжил, а гораздо более достойные люди остались в этих джунглях навсегда, за пинки и зуботычины, которыми щедро награждал его по дороге… И вот теперь этот мальчик мертв, мертв целый мир, целая вселенная, наполненная его по-детски несбыточными мечтами, его будущими детьми, его любовью… Всего этого теперь не будет, оно умерло в дерьме и блевотине в далеких африканских джунглях. Почему? За что? Бес не знал ответа на этот вопрос, да если честно и не хотел знать…

Тихо свистнув в воздухе тонкая, будто игрушечная стрелка, с древком сделанным из тростника и зеленым опереньем из листьев, зарылась в землю около его колена. На секунду он замер рассматривая эту несерьезную, будто дети играют в индейцев, совсем не страшную посланницу джунглей. Следующая стрела ударила в разгрузку лежащего поперек тропы Студента и отскочила, не сумев пробить набитый невесть чем брезентовый карман, показала хищный железный наконечник, покрытый кривыми зазубринами, сразу утратив сходство с безобидной детской игрушкой. Неровные, местами проржавевшие, зубцы наконечника были густо смазаны вязкой коричневой массой. "Яд!" — молнией мелькнуло в мозгу Беса.

Он с лихорадочной поспешностью вскинул автомат, наугад посылая длинную очередь в глубину джунглей примерно в том направлении, откуда прилетели стрелы. Вскочив на ноги и рывком за шиворот подняв ничего не понимающую Ирину, Бес пихнул ее себе за спину, прикрывая с той стороны, откуда пришла смерть. Заросли кустарника вдоль дороги отозвались негодующим воем и внезапно выпустили целую тучу стрел, осыпая ими застывших посреди дороги белых. Основная масса этих грубо сделанных и плохо оперенных снарядов бесполезно воткнулась в землю у их ног, несколько штук больно ткнулись железными носами в разгрузку Беса. Он ответил парой автоматных очередей, затем выдернул из кармана гранату и наугад метнул ее в заросли, одновременно пихая назад перепуганную Ирину, заставляя ее отступать дальше по тропе. Грохот разрыва слился с воплями боли, в кого-то видно попал. Вновь засвистели стрелы. В ответ, нашпиговывая мясистую лесную зелень свинцом, застучал автомат.

— Внимание! — проорал Бес, изогнувшись к Ирине. — Не зевай! Сейчас будем прорываться!

Несколько гранат одна за другой по разным направлениям улетели в джунгли. Вместе с первым разрывом, Бес, развернувшись и подхватив перепуганную девушку за локоть, бросился бегом по тропе, почти силой волоча за собой не могущую держать такой темп Ирину. За их спинами продолжали греметь взрывы, визжа осколками и сея смерть. В какой-то момент на тропу перед ними из кустов выпрыгнули трое дикарей. На секунду время остановилось и Ирина обостренным сознанием, как на четком цифровом снимке зафиксировала эту картину. Жилистые верткие чернокожие тела, украшенные прихотливыми извивами татуировки, из одежды лишь пестрые набедренные повязки. Низкие обезьяньи лбы и сплюснутые носы, на лицах выражение торжества. В руках изогнутые сверкающие на солнце панги из плохо обработанного железа. В следующее мгновение всех троих длинной строчкой перечеркнула автоматная очередь, разбросав в разные стороны, расчищая проход. А потом был выматывающий, на пределе сил бег по джунглям, с колотьем в боку, болью в натруженных ногах и нестерпимым жжением в легких.

И неожиданно все кончилось, она рухнула на колени, с трудом дыша, жадно хватая ртом, насыщенный пьянящими запахами тропического леса воздух. Наконец удалось разогнуться и глянуть в сторону Беса. Тот сидел рядом на корточках и сосредоточенно изучал, палочку торчащую из предплечья левой руки. Рука чуть заметно дрожала, и палочка покачивалась в такт из стороны в сторону. Только заметив на конце палочки зеленоватое оперенье, она поняла, в чем дело.

— Ты ранен? — вопрос дался тяжело и заставил закашляться, она еще не полностью отошла после бега.

— Хуже. Убит! — не глядя на нее, спокойно произнес Бес, вытягивая из ножен свой штурмовой нож. — Но какое-то время еще продержусь. Помоги мне. Подержи руку, чтобы не дрожала.

Зло оскалившись он несколькими точными ударами ножа вырезал из мякоти предплечья застрявший наконечник. После каждого касания острой стали, рука рефлекторно вздрагивала и Бес, шипя, как рассерженный кот, косился на нее, ну что ты там, держи крепче. Из раны медленными крупными каплями сочилась мутная коричневая жидкость.

— Яд, — кивнув на нее, пояснил Бес.

— Яд? — до Ирины лишь сейчас дошел весь ужас создавшегося положения. — Но надо же что-то делать?!