Поэтому Род сыграл им все, что смог вспомнить из Шестой симфонии Бетховена, хотя ирландская лютня не слишком подходила для этого.

И вот последние аккорды стихли среди пустынных коридоров. Мгновение духи потрясение молчали, затем по их рядам пробежал вздох благодарности и удовлетворения.

Рядом с Родом обычно зычный голос Горацио Логайра тихо произнес:

— Воистину, чарующее пение, — потом робко, — спой нам еще одну, Человек.

Род печально улыбнулся и покачал головой.

— Часы ночи летят быстро, милорд. А мне так много нужно успеть сделать до рассвета. Обещаю, что следующей ночью я приду и сыграю для вас снова, но сейчас мне пора идти.

— Твоя правда, — кивнул с горестным вздохом Горацио. — Ну, ты поступил с нами честно, Человек, и сделал нам одолжение без принуждения к оному. Так неужто мы позволим гостю превзойти нас в благородстве? Нет, идем, я покажу тебе двери, ведущие к тайным ходам внутри стен этого замка, расскажу тебе о всех их изгибах и поворотах.

Все духи, кроме Горацио, исчезли с шорохом, напоминавшим топот мышиных лапок по опавшим листьям. Горацио резко повернулся и полетел прочь. Род поспешил за ним, на бегу считая шаги. Когда он добрался до пятидесяти, дух, пренебрегая силами инерции, резко свернул под прямым углом и пролетел сквозь дверной проем. Род предпринял отчаянную попытку совершить безынерционный поворот, но проскочил мимо, сумев лишь слегка притормозить. Гулкое эхо похожего на пещеру зала усилило голос духа.

— Эта пещера, созданная Господом за много веков до меня. Воспользовавшись его даром, я обратил ее в огромный зал для пиршеств. — В пещере будто разом зашипели тысячи змей — это дух-патриарх испустил тяжкий вздох. — Шумны и многолюдны были устраиваемые в сем огромном зале пиры. Прекрасны были девы и доблестны рыцари, — возвысил он голос. — Яркий свет, дивная музыка переполняли мою трапезную в те давно ушедшие дни, звучали древние сказания и саги, более жизненные, чем песни этого мира. Вино текло по усам моих придворных, и жизнь переполняла людей, наполняя их уши своим биением!

— Зов жизни... — голос духа смолк. Его эхо растворилось среди холодных камней пещеры, и весь огромный зал застыл в молчании своей вечной ночи. Где-то упала капля воды, разбив тишину на сотни осколков. — Все прошло, о смертный, — простонал дух. — Три десятка моих потомков правили после меня этими болотами, покуда не умирали и не приходили ко мне в эти пустынные коридоры.

Исчезли, обратившись в прах под нашими ногами, мои боевые товарищи и податливые девы.

По спине Рода пробежал холодок, и он невольно выпрямился, стараясь как можно легче ступать по ковру пыли, покрывавшей древнюю трапезную.

— А ныне! — голос духа зазвенел от страшного гнева. — Ныне этим замком правит раса шакалов и гиен, разгуливающих в облике людей и оскверняющих останки моих старых товарищей.

Род навострил уши.

— О, что вы сказали, милорд? Кто-то отобрал у вас этот зал?

— Уродливые жалкие людишки! — взревел призрак. — Раса низменных, лишенных благородства трусов... А главный из них служит советником у отпрыска моего рода — герцога Логайра.

— Дюрер, — выдохнул Род.

— Да, именно так он зовет себя, — буркнул дух. — И это имя ему подходит, ибо сердце у него твердо, а душа — хрупка*[39].

— Но запомни, Человек, — дух обратил к Роду свои бездонные глаза, и у того при виде углей, тлеющих в глубине глазниц, слегка зашевелились волосы на затылке.

— И запомни хорошенько, — добавил он, вытянув руку и тыча в Рода указательным пальцем, — что твердую и хрупкую сталь хорошее кованое железо сломает с одного удара. И так же эти злые пародии на род людской будут уничтожены настоящим мужчиной!

Рука духа бессильно упала, плечи его обвисли, а голова поникла.

— Если б, — простонал он, — если бы в эти черные дни хоть один из смертных мог по праву назвать себя мужчиной...

Род оторвал глаза от духа и медленно окинул взглядом огромный зал. Здесь было темно, как в желудке у негра. Он моргнул и встряхнул головой, стараясь избавиться от чувства, что темнота давит ему на глаза.

— Милорд Логайр, — начал он, запнулся, затем заговорил снова. — Милорд Логайр, может, я как раз и сыграю роль этого куска железа — в конце концов меня обзывали и худшими прозвищами. Но чтобы сломить советников, я должен знать о них как можно больше. Поэтому скажи мне, чем они тут занимаются в этих залах?

— Колдовством, — буркнул дух, — черной магией! Боюсь, я едва ли могу поведать тебе что-то о ее сути...

— Ну, расскажи мне то, что знаешь, — не отставал Род. — Я с благодарностью выслушаю все, что ты мне сообщишь.

— Ты говоришь, словно поп, собирающий десятину. Тем не менее, я поведаю тебе обо всем, что знаю. Знай же, Человек, эти уродливые людишки воздвигли здесь огромный алтарь из сверкающего металла. Это не сталь, не золото, не серебро вообще ни один из известных мне металлов. Здесь, в центре моего зала, где некогда танцевали мои придворные!

— О! — поджал губы Род. — И как же они поклоняются этому алтарю?

— Как поклоняются? — поднял голову дух. — Да я поручусь, что они приносят себя в жертву, поскольку шагают внутрь этой гнусной поделки и исчезают бесследно. Но потом — хоп! — и они снова тут, целые и невредимые! Я могу лишь предполагать, что они отдают свои жизненные соки злому демону, сидящему в этом сверкающем алтаре, ибо выходят они оттуда изможденными и дрожащими. И в самом деле, — задумчиво произнес он, — отчего же еще эти людишки такие иссохшие?

У основания черепа Рода возникло легкое покалывание, которое сползло вниз по шее и разлилось по плечам.

— Я должен взглянуть на этот алтарь, милорд. — Он нащупал кинжал. — Давай-ка немного посветим!

— Нет! — резанул по барабанным перепонкам Рода визг призрака. Дух запульсировал, то съеживаясь, то увеличиваясь в размерах, контуры его тела заколебались, словно пламя свечи.

— Ужель ты хочешь уничтожить меня, Человек, и отправить страдать в еще более темное царство, чем сие?

Род помассировал загривок, пытаясь размять мышцы, сведенные судорогой после вопля духа.

— Прости меня, лорд Логайр, я запамятовал. Я не буду зажигать свой факел, но ты должен провести меня к этому странному алтарю, дабы я мог увидеть его собственными глазами.

— Значит ты намереваешься поклоняться ему? — пустые глазницы зловеще покраснели.

— Нет, милорд, но я хочу узнать, что это за штука, чтобы я мог одолеть ее, когда придет время.

Дух секунду помолчал, затем степенно кивнул и скользнул вперед.

— Идем.

Род, вытянув руки вперед, спотыкаясь, шел за ним, пока его ладони не уперлись во что-то твердое и холодное.