В конце концов Бонци нашел трех корыстолюбцев, за большие деньги готовых рискнуть и покинуть Венецию. В июне 1665 г. они прибыли в Париж и открыли мастерские на рю де Рейи. Вскоре их примеру последовали еще 20 мастеров из Мурано, соблазнившихся высокими заработками на Королевской фабрике стекол и зеркал, недавно открытой в Сен-Гобене, недалеко от Парижа. Венецианские власти пригрозили посадить в тюрьму семьи беглецов и конфисковать их имущество, но осуществить угрозы было непросто, так как уже слишком многие покинули Мурано. Кольбер даже организовал переезд жен нескольких умельцев в Париж. Однако в январе 1667 г. один из стекольщиков, перебравшихся в Париж, внезапно слег с высокой температурой и вскоре умер. Еще через три недели скончался другой, перед смертью жаловавшийся на сильные боли в желудке. По городу поползли слухи о том, что они были отравлены по приказу венецианских властей. Поверившие в это мастера начали возвращаться в Мурано. На какое-то время это затормозило прогресс на фабрике в Сен-Гобене, но ничего не изменило в принципе. Многие технологические секреты венецианцев уже стали известны французам, и производство стекла и зеркал шло полным ходом.

В 1682 г. король Людовик XIV использовал продукцию процветавшей отечественной стекольной промышленности для строительства самого большого из всех когда-либо созданных cabinet aux miroirs – зеркального зала в Версале. Семнадцать огромных зеркал заполняли гигантские арочные своды, при этом каждое состояло из 18 квадратных. «Зеркала представляют собой ложные окна, смотрящие на настоящие, и они многократно отражают в себе зал, так что пространство кажется бесконечным», – рассказывала газета Mercure Galant [19]. Зеркала становились все дешевле и больше, и в 1700 г. Королевская фабрика изготовила лист длиной три метра и шириной метр. Французское производство быстро догнало и перегнало венецианское, технологические секреты становились все лучше известны другим европейским странам благодаря усилиям шпионов и предателей. В 1680 г. венецианский посол жаловался: «Слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу, как знания, дарованные нам Провидением, природой и упорным трудом, безнаказанно передаются на многочисленные фабрики немногими нашими недоброжелательно настроенными гражданами» [20]. В конце XVII в. венецианская стекольная индустрия находилась на грани краха. Муранские мастерские не поспевали за технологическими и стилевыми инновациями, такими как хрустальное свинцовое стекло, производившееся теперь на многих фабриках Европы [21]. Совет Десяти еще больше осложнил ситуацию, введя законы, направленные на защиту прав собственности производителей стекла и поддержку цен на их продукцию. Действуя таким образом, он сдерживал приток новых идей в Венецию и препятствовал инновациям.

В Великобритании известный парижский стекольных дел мастер Жорж Бонтам помог компании Chance Brothers из Бирмингема заполучить французских рабочих и их ноу-хау [22]. Позднее, спасаясь от Французской революции, он перебрался туда сам и принес на английскую землю свой уникальный опыт изготовления листового стекла [23]. Но, несмотря на приток специалистов и идей, по-прежнему сохранялось серьезное препятствие развитию британской стекольной промышленности. С 1746 г. стекло облагалось высоким налогом, и позволить его себе могли только богатые люди. Немногие домовладельцы тратили деньги на окна, особенно потому, что правительство ввело на них налог – «грабеж среди бела дня», по словам Lancet, «абсурдный налог на дневной свет», «один из самых безжалостных, которые правительство могло ввести в стране» [24]. Из-за него англичане больше болели. В 1845 г. налог отменили, и стекольная промышленность начала развиваться. «Производство листового стекла дает нам очередной пример выгод свободной торговли», – писал Чарльз Диккенс [25].

После внезапного появления дешевого стекла архитекторы начали экспериментировать в невиданных ранее масштабах.

«Хрустальный дворец»

30 000 зрителей стояли под стеклянной крышей «Хрустального дворца» в лондонском Гайд-парке. «Вокруг них, среди них и над ними демонстрировалось все, что есть полезного или красивого в природе или в искусстве», – писала The Times [26]. «Над ними возвышался свод, намного более величественный и просторный, чем даже своды наших самых знаменитых соборов» [27]. Толпы собравшихся ожидали прибытия королевы Виктории на открытие Всемирной промышленной выставки 1851 г. Когда королева проезжала в экипаже через ворота парка, ее взору открылось огромное здание дворца, построенное из стекла и железа, а с военного корабля на Серпентайне грянул салют. К счастью, опасения, что выстрелы пушек разрушат стеклянную крышу дворца и тысячи дам будут изрублены осколками на мелкие куски, не сбылись [28].

Внутри сводчатого сооружения должны были разместиться самые выдающиеся и удивительные творения рук человеческих со всего мира. Экзотические шелка, украшения и специи Востока соседствовали с новейшими научными изобретениями Запада. Новейшие пушки с литыми стволами Альфреда Круппа располагались рядом с образцами дагеротипов и калотипии Фокса Тальбота. Генри Бессемеру еще предстояло обратиться к усовершенствованию методов выплавки железа и стали, но он уже демонстрировал новейший вакуумный стол для облегчения процессов шлифовки и полировки стекла и разнообразные приспособления для получения сока из сахарного тростника [29]. На выставке было представлено 100 000 экспонатов. А в центре дворца располагался восьмиметровый фонтан из хрустального стекла.

Посетители платили за вход один шиллинг, что равнялось среднему дневному заработку рабочего. Многие, по-видимому, считали, что выставка того стоит, так как в итоге там побывало более четверти населения Великобритании, хотя путешествия в то время считались роскошью, а фотография находилась в зачаточном состоянии. Всемирная выставка оказалась не только парком развлечений, но и торгово-промышленной ярмаркой и маркетинговым мероприятием для изобретений эпохи промышленной революции, а прозрачный «Хрустальный дворец» служил гигантской витриной для конкурирующих товаров со всего мира. Высокопоставленный государственный служащий Генри Коул убедил принца Альберта, мужа королевы Виктории, провести в Лондоне Всемирную выставку и стать ее патроном. Он был поражен размахом и величием Выставки достижений Второй республики, состоявшейся в 1849 г. в Париже, и считал, что Великобритания должна пойти дальше и провести не национальное, а международное мероприятие. Оно, уверял Коул принца Альберта, подтвердит положение Великобритании как ведущей промышленной державы и укрепит ее авторитет в мире.

Дворец спроектировал инженер и архитектор Джозефом Пакстон. Получилось идеальное пространство, отвечавшее своей задаче. Солнечные лучи пронизывали его под самыми разными углами, что позволяло увидеть каждый экспонат при естественном освещении. В то время мало кто считал стекло строительным материалом, и Пакстон был одним из немногих инженеров, имевшим опыт его использования в строительстве; к тому времени он построил самую большую в мире оранжерею длиной 70 метров для герцога Девонширского в Чатворт-Хауз в Дербишире [30]. Но оранжерея казалась совсем маленькой в сравнении с дворцом. Здание длиной 600 метров и шириной 150 метров было построено с использованием 3300 стальных колонн и 300 000 листов стекла [31]. Компания Chance Brothers выиграла контракт на поставки не в последнюю очередь благодаря тому, что привлекалась к строительству оранжереи в Чатворте. Фирма получила особые похвалы от Бонтама и его коллег за внедрение новых европейских практик и «широту взглядов, знания и дух предпринимательства, продемонстрированных, невзирая на все затраты и риски» [32]. Производство стекла превратилось в поистине глобальную индустрию [33].