Расчет производительности труда с опорой на стоимость произведенной продукции также не дает объективной картины. Если цена нефти рухнула вдвое, то получится, что производительность труда в нефтяной промышленности уменьшилась, даже если объемы добычи выросли. Не годится в качестве критерия производительности и показатель выработки добавленной стоимости или чистой прибыли на одного работника. Иначе выйдет, что на убыточном предприятии производительность труда есть величина отрицательная, что само по себе абсурдно.

Наконец, существует масса профессий и сфер деятельности, где производительность труда принципиально неустановима. Например, в чем ее измерить у музыканта, учителя, полицейского, чиновника, программиста, врача? В медицине объем оказанных населению услуг может упасть, при этом их стоимость — существенно возрасти, но на уровне заболеваемости населения и продолжительности жизни окажут решающее влияние совершенно иные факторы — улучшение/ухудшение экологической обстановки, уровень стресса, вызванный социальными катаклизмами, алкоголизм. Как при этом оценить результативность труда работников здравоохранения?

Тем не менее методики определения производительности труда существуют, пусть они и носят условный характер. По методикам Росстата, традиционно тяготеющего к стоимостным (макроэкономическим) показателям, производительность труда в России выросла в 1992–2015 гг. аж на 9,2 %. Однако, если применить отраслевые методики, опирающиеся на натуральные показатели, то за тот же период производительность труда в стране рухнула на 30,1 %, по расчетам профессора Григория Ханина, опубликованным журналом «Огонек».

Я склонен больше доверять отраслевым, а не макроэкономическим методикам, как более объективным. Если «Газпром» с 1995 г. по 2016 г. сократил добычу газа на 24 % (с 559,5 млрд куб. м до 420,1 млрд), при этом персонал компании был увеличен с 290 тыс. человек до 467 тысяч, то совершенно очевидно, что выработка конечной продукции в расчете на одного работника упала более чем вдвое. То есть в путинской России по мере вставания с колен сокращались не только потенциальные трудовые ресурсы (население), но число задействованных в экономике сил и эффективность их использования.

Нетрудно сделать вывод, что столь неэффективная социальная система не способна наращивать материальные ресурсы — должно падать как текущее их производство, так и накопленные фонды. Официальная статистика пытается опровергнуть законы физики и арифметики, утверждая, что в период с 1992 по 2015 г. ВВП России вырос на целых 13,4 %. Даже если вдруг допустить, что это правда, результат катастрофический. Напомню, что успешность страны определяется не тем, насколько быстро она наращивает ресурсы, а тем, насколько она это делает БЫСТРЕЕ других. Китай за тот же период нарастил свой ВВП примерно на 500 %. Такие данные приводит экономист Ханин в упомянутой выше публикации. При этом падение ВВП РФ за 24 года он исчисляет в 10,2 % по отношению к кризисному 1991 г.

Формально оценка, может быть, правильная, но не совсем корректная. Дело в том, что в ВВП РСФСР была высока доля реального сектора, а вклад торговли, рынка финансовых услуг и других непроизводственных секторов не был так раздут, как сейчас. Что такое потребительские кредиты, тогда не знали, а уж считать выдачу бюрократом справки госуслугой и включать в экономическую статистику тогда и в голову никому не могло прийти. Поэтому если сравнивать не валовые показатели, а сопоставлять цифры по реальному производству, то разрыв будет куда больший. Известный экономист-диссидент Владислав Жуковский приводит такие сведения: в 1991 г. ВВП РСФСР вдвое превосходил ВВП Китая, а в 2016 г. соотношение было уже 1/6,5 в пользу нашего восточного соседа. То есть соотношение экономик двух стран изменилось в 13 раз!

Это то, что называется накопленным отставанием. Отставание — вот единственное, что РФ накопила за постсоветские годы. Тут, возможно, кто-то попытается возразить: мол, народ стал жить реально лучше, чем в «голодные» советские годы, люди ездят отдыхать за границу, все дворы иномарками заставлены… То есть общий посыл такой: мерило успешности общества — рост потребления, если потребление увеличивается, значит, и экономика растет.

На самом деле между ростом экономики и ростом потребления нет прямой связи, это могут быть разнонаправленные тенденции. Выше я уже обращал внимание читателя, что производимые материальные активы подразделяются на фонды развития и потребительские фонды. Мы можем потребить булку хлеба, но не можем потребить комбайн или элеватор. Однако если мы не будем тратить ресурсы на производство сельхозтехники и инфраструктуры хранения урожая, то и булки хлеба у нас не окажется. Однако в среднесрочной перспективе можно перераспределить национальный доход, сократив инвестиции в основные фонды до минимума, направив средства на наращивание потребления. Но это не сделает общество богаче, а как раз наоборот — приведет к подрыву его ресурсной базы. Однако дворы станут забиты иномарками.

Россия же пошла по еще более самоубийственному пути — начала УНИЧТОЖАТЬ свои основные фонды, пытаясь нарастить таким образом потребление. Как это происходит, я наглядно показал в посте «Как продавать Родину»: «эффективные менеджеры» получают контроль над заводом, скажем в ходе приватизационного хапка, заплатив 100 миллионов за активы, стоящие миллиард. Чтобы получать ежегодно прибыль в 50 миллионов, нужно сначала вложить в модернизацию предприятия 300 миллионов, но тогда получится, что общие затраты отобьются только через восемь лет. По европейским меркам, это среднесрочные инвестиции, у долгосрочных цикл окупаемости составляет 20 и более лет.

Но для русских такой бизнес нерентабелен. Гораздо выгоднее порезать оборудование и цеха на металлолом, территорию продать под строительство торгового центра. Это позволит выручить 200 миллионов сразу — и затраты отбились, и навар 100 % сверху получен. Далее бизнес-схема реализуется в отношении другого завода, и так далее, пока вокруг не образуется совершенно деиндустриализованная пустыня. Процесс утилизации ресурсов всегда рентабельнее, чем их эксплуатация, потому, что эксплуатация подразумевает, что на потребление можно пустить только половину национального дохода, остальное надо тратить на восполнение и расширение тех самых ресурсов, что дают национальный доход (включая воспроизводство человеческого капитала, о чем ниже). В противном случае социальная система перестает накапливать ресурсы, обессиливает и умирает, что имеет место быть в случае РФ.

Ресурсы производства ресурсов есть то, что в экономике называется основными фондами, это — физический капитал. Оборотный капитал — средства, необходимые для эксплуатации физического капитала, то есть для расчетов с контрагентами за оказание услуг, закупку сырья, выплату зарплаты и т. д. Ведь если рабочий не получит зарплату, он не станет производить товар, который потом еще надо продать, и только это даст выручку, незначительная часть которой будет являться прибылью. Прибыль — это «чистый», концентрированный финансовый капитал. Его нельзя направить на потребление без ущерба для предприятия, поскольку без инвестиций в основной (физический) капитал основные фонды устаревают физически (амортизируются, выходят из строя) и морально.