Обед давал министр сельского хозяйства. Он в своих речах любил шутить. Поднял тост за меня, наговорил всяких комплиментов, а потом сказал:

— Заслуги посла в развитии двухсторонних отношений столь велики, что мы готовы дать ему канадское гражданство.

— Согласен, — ответил я, — но с одним условием. Вы назначите меня канадским послом в США.

Раздались смех и аплодисменты.

Следующим вечером ко мне в кабинет буквально влетел резидент нашей разведки и сказал, что делегация отправила пароходом контейнеры с подарками.

— Что мне делать? — спросил он.

— Что тебе положено по правилам вашей конторы, то и делай.

Он послал телеграмму в Москву. На другой день получил ответ: не лезь не в свое дело. Но самое интересное произошло позднее. Стороной узнаю, что все члены делегации и еще часть людей из Внешторга, не имевшая ни малейшего отношения к закупке зерна, были награждены высокими орденами, а руководитель делегации получил звание Героя Социалистического Труда. О посольстве и не вспомнили. Все заслуги министерство приписало себе. Я читал записку по этому поводу. Министерские чиновники якобы сумели договориться с канадцами, используя свои старые связи.

Будучи в отпуске, спросил, как же так? В МИДе поулыбались и объяснили, что минторговцы вышли прямо на Политбюро, не спрашивая МИД. От радости, что закуплен хлеб, Брежнев подмахнул указ о награждении этих бездельников орденами. Кроме всего прочего, сыграло свою роль и особое отношение Брежнева к Патоличеву — министру внешней торговли. Еще при Сталине в газете «Правда» появилась резко критическая статья о Брежневе, который был в то время секретарем Днепропетровского обкома партии. А Патоличев был секретарем ЦК по кадрам. Стоял вопрос о снятии Брежнева как развалившего работу в области. Патоличеву удалось спасти Брежнева. С тех пор они были дружны. Об этом номенклатура знала[117].

Интересно, что Канада, в отличие от многих других западных государств, очень скоро в одностороннем порядке сняла все ограничения на торговлю зерном и заключила соглашение о закупке Советским Союзом в течение пяти лет 25 миллионов тонн пшеницы. Антисоветские санкции со стороны Оттавы носили во многом чисто декларативный характер.

Страницы, связанные с Пьером Эллиотом Трюдо, — особенно яркие в канадском периоде биографии Яковлева. Это был тот редкий, можно сказать, уникальный случай, когда дипломатический представитель страны, являвшейся оплотом коммунизма, а по определению Р. Рейгана — «империей зла», наладил дружеские отношения с премьер-министром одного из ведущих государств т. н. свободного мира, входившего во враждебный блок НАТО, тесного союзника США. Коммунист стал другом антикоммуниста.

Чета Яковлевых с премьер-министром Канады П. Э. Трюдо. [Из архива Л. Шерстенникова]

Здесь, видимо, сказалось то, что принято называть «химией», то есть построенное на тончайших человеческих нюансах доверие друг к другу двух интеллектуалов, людей, не обремененных стереотипным мышлением в духе холодной войны, испытывавших взаимный интерес к важным мировоззренческим вопросам.

Вне всякого сомнения, Трюдо — это самый выдающийся политик в истории Канады. Он дольше всех — целых семнадцать лет — руководил правительством, он сделал свою страну полностью независимой от британского влияния, с ним связаны многие успешные социальные и экономические реформы. По возрасту Трюдо был на четыре года старше Яковлева, но по темпераменту, по взрывному характеру, по умению быстро принимать самые нестандартные решения давал ему фору.

Трюдо мог запросто позвонить в воскресенье советскому послу: «Александр, ты не будешь против, если я сейчас к тебе заеду?» И через полчаса появлялся — сам за рулем, без всякой охраны, всегда жизнерадостный и открытый. Садились в гостиной, разговаривали на самые разные темы — об истории, философии, литературе, о воспитании детей, о Канаде и Советском Союзе…

Трюдо, еще будучи молодым, посетил СССР, что ему долго аукалось: спецслужбы считали его «леваком», чуть ли не агентом КГБ, просоветски настроенным политиком, ему даже не разрешали въезд на территорию Соединенных Штатов.

Как и Яковлев, он чрезвычайно критически относился к президенту США Рональду Рейгану, не скрывал этого отношения в своих публичных выступлениях. Канадский премьер полагал, что гораздо полезнее для государств и народов не конфронтация, а сотрудничество, не обмен угрозами, а обмен спортивными командами, артистами и туристами.

Когда после недолгого перерыва, вызванного проигрышем его Либеральной партии на выборах 1979 года, Трюдо вновь занял премьерский пост, то в первом же публичном выступлении после победы, перечисляя друзей Канады на международной арене, он поставил США на последнее место.

Яковлев в своих шифровках, направляемых Москве, неоднократно подчеркивал: этот человек делает все, чтобы Канаду не считали страной-марионеткой Соединенных Штатов, его взвешенная политика вызывает уважение.

А. А. Родионов, ставший послом после А. Н. Яковлева, приводит такой случай. Когда Трюдо, уже будучи премьером, в 1971 году был с официальным визитом в Москве, то, увидев в Кремле мотоцикл почетного эскорта, он вскочил в седло, дал по газам и с ветерком прокатился по Ивановской площади, вызвав шок у сотрудников 9-го управления КГБ, отвечавших за охрану первых лиц.

Алексей Алексеевич Родионов, как и его предшественник, тоже сохранял с премьер-министром теплые дружеские отношения, называл его «феноменальной личностью». Вот что он писал в своей книге:

Трюдо — человек высокой культуры и эрудиции, обаятельный, вызывающий уважение. Он принимал мои приглашения на обед, мы встречались на приемах и там находили возможность обсуждать накопившиеся вопросы. Его доброжелательность, умение слушать, вести беседу ровно, последовательно, ясно выражать свои мысли, отвечать на любые вопросы сразу же создавали обстановку раскованности, свободную для обмена мнениями.

Трюдо вел себя скромно, в компании не стремился выпячивать собственное «я». Однажды, это было глубокой осенью, я провожал его в Москву. Пассажирский самолет улетал вечером. Прибыв в аэропорт на несколько минут раньше, я стал ожидать торжественной церемонии проводов главы правительства. Но, к моему удивлению, ничего подобного не произошло. Ко мне подошел начальник аэропорта и сказал, что премьер-министр прибывает через 3–5 минут. Я вышел к подъезду. Подошла машина без какого-либо сопровождения, из нее вышел премьер-министр. Одет он был в обычную теплую куртку, запомнились мне большие меховые рукавицы, в руках — атташе-кейс. Мы поздоровались, обменялись несколькими фразами, и я пошел проводить его к самолету. Кроме начальника аэропорта, который шел сзади, никого больше не было. Время подошло к отлету, самолет был рейсовый, мы пожали друг другу руки, он поднялся по трапу в самолет, а я поехал в посольство.

Я был удивлен: премьер-министр летит в обычном, рейсовом самолете, вместе со всеми пассажирами, никто, кроме меня и начальника аэропорта,