В совершенном противоречии с немецкой (особенно прусской) склонностью к порядку, строгой организации и административной стройности нацистская оккупационная власть в генерал-губернаторстве отличалась поразительной аморфностью, там царил беспримерный для немецкой административной традиции хаос компетенций и анархия властей. Различия в подходах и споры о польских делах особенно часто возникали между рейхсфюрером СС Гиммлером и генерал-губернатором Франком. Гиммлер не желал допускать дальнейшего расширения администрации в генерал-губернаторстве; он стремился к порабощению, давлению, репрессиям, к уничтожению всякого Сопротивления и к полному контролю. Франк, напротив, представлял более «мягкую» линию, полагая, что таким путем можно добиться лучших результатов в процессе организации поставок продуктов питания, сырья и рабочей силы в Рейх. Это соперничество со временем (1942–1943 гг.) вылилось в своего рода двоевластие. К «параллельности» властей добавилось еще и соперничество между гауляйтерами и СС; например, между гауляйтером Западной Пруссии Альбертом Форстером[376] и Гиммлером[377]. Со временем джунгли компетенций в генерал-губернаторстве становились все более дремучими. Франк был против эсэсовских планов выселения поляков из юго-восточного польского района Замостье и заселения его немцами; он выступал за более лояльное обращение с поляками, но его усилия оказались бесплодными (за исключением Галиции и Кракова, где ему удалось добиться некоторых успехов в организации польской культурной и хозяйственной жизни). Во всех прочих частях генерал-губернаторства с осени 1943 г. разрастался террор. Ближе к концу войны немцы стали обещать полякам некоторые послабления, обязались превратить Польшу в протекторат; после подавления Варшавского восстания с польской стороной был подписан мирный договор, крайовцев Гитлер даже признал комбатантами, были выпущены на свободу польские антикоммунисты.

«Адекватных» в расовом отношении поляков оккупанты стали включать в так называемые «немецкие народные списки» (Deutsche Volksliste), и эти люди пользовались большими правами, чем остальные поляки. В «немецкие народные списки» были занесены свыше 2 миллионов человек, большей частью в Силезии и Померании[378]. Очевидно, однако, было совершенно противоположное — главной целью нацистских оккупантов являлось искоренение польской нации, физическое уничтожение ведущих представителей польской нации. Расовые чистки в Польше касались евреев, цыган, хронически больных, асоциальных элементов. Далее в эсэсовских списках на ликвидацию находились так называемые «ренегаты», упоминавшиеся в части IV «немецких народных списков», — те, кто в какой-либо форме оказывал сопротивление оккупантам. Продовольственное снабжение в Польше было организовано так, что продуктов едва хватало для поддержания работоспособности. Результатом такой политики стало то, что среди гражданского польского населения потерь были выше, чем среди воевавших поляков.

Число людских потерь Польши с точностью определить невозможно, но по польским оценкам нацисты уничтожили 4 145 000 поляков, а общие польские потери оцениваются в 6 090 000 человек[379]. Насильное переселение коснулось 1,2 млн поляков. Из восставшей Варшавы было изгнано около 500 000 человек. 2,5 млн поляков были насильно (добровольцев было мало) угнаны в Рейх на работы[380].

Гитлеровская геополитика и политика экономического ограбления в отношении СССР

(А. Гитлер, 10 октября 1940 г.[381])

(Й. Геббельс[382])

(А. Гитлер)

(А. Гитлер[383])

Гитлер принадлежал к поколению, пережившему на фронте Первую мировую войну, и эта война имела определяющее значение для развития его геополитических представлений: в заключительной стадии Первой мировой войны захватнические помыслы Германии обратились не на Запад, а на Восток. Собственно, Германия и в войне-то оказалась из-за страха перед растущей мощью России — огромной тиранической империи, стоявшей у самого порога Германии и, по мнению немцев, враждебной по отношению к ней. К середине 1918 г. германцы выполнили свою главную задачу, избавились от самого страшного кошмара — царская Россия была побеждена и уничтожена, а Брестский мир гарантировал Германии ее завоевания. Брестский договор передавал Германии все, что она считала ценным в европейской части России. Как злорадно отметил один из членов германского правительства: «Именно на Востоке мы соберем проценты наших военных облигаций»[384]. Брестский договор открывал для немцев захватывающую перспективу создания огромного экономического пространства на Востоке Европы под контролем Германии, что обеспечило бы последней желанную автаркию (Германия в этот момент изнывала от эффективной континентальной блокады, организованной Англией).