Возвращая поклон, Ланиус ответил:

– Я рад, что наши семьи породнятся.

На самом деле он не был уверен, что рад этому, но так требовал обычай. Его отец не мог произнести этих слов – король Мергус давно умер. Матери тоже не было рядом – ее сослали в Лабиринт. За неимением других родственников Ланиусу пришлось самому произнести их.

Грас протянул руку, и юный король пожал ее. Это тоже было частью ритуала.

– Тогда идемте, ваше величество, невеста ждет вас.

– Благодарю вас, мой будущий тесть. Я всем сердцем жажду этого.

«Какой я лжец!»

Сосия действительно стояла перед золотым алтарем между архипастырем Букко и королевой Эстрилдой. Ланиус решительно, как будто в бой, двинулся вперед.

Брат Сосии, Орталис, сидел на скамье перед алтарем. Он тоже был членом семьи, но ему в отличие от отца и матери не отвели никакой роли, чтобы участвовать в церемонии. «Его оттеснили в сторону, – подумал Ланиус, – совсем как меня». И неожиданно почувствовал симпатию к брату невесты.

Но Орталис вскоре заставил его пожалеть об этом. Как бы случайно он выставил в проход ногу, когда Ланиус поравнялся с ним. Не заметь жених этого вовремя, он бы упал и разбил лицо. К счастью, мальчик успел отступить в сторону. Орталис бросил на него злобный взгляд. Грас ответил сыну тем же. Никто не произнес ни слова. «Итак, меня приняли в семью», – подумал Ланиус.

Но официальная церемония была впереди. Букко, тоже одетый в красную мантию, но иного, чем у Сосии, оттенка, ожидал, чтобы связать его узами с Сосией и через нее с Грасом и Орталисом. Эта мысль не принадлежала к числу радостных.

Сосия улыбнулась Ланиусу. Букко поклонился так низко, как позволили ему его старые кости.

– Ваше величество, – приветствовал он короля.

Ланиус кивнул архипастырю. «Подлый лицемер, ты всегда считал, что мне не быть королем Аворниса, и, связывая меня с Сосией, надеешься, что я навсегда потеряю возможность править самостоятельно».

Букко вытянул руки, благословляя верующих. Придворные и вельможи затихли на кедровых скамьях... почти.

– Свадьба – всегда надежда на новое будущее, – сказал Букко. Его голос был на двадцать – тридцать лет моложе, чем можно было судить по внешности. Искусный, послушный инструмент и самое грозное его оружие. Он продолжил: – Но свадьба между королем и принцессой – надежда на новое будущее не только для жениха и невесты, но и для королевства Аворнис.

Сам он был человеком, думающим только о себе, затем об Аворнисе и в последнюю очередь о Ланиусе. Но это не мешало ему жить. Спокойный до этой минуты, Ланиус почувствовал, как ответственность за то, что происходит сейчас, тяжким грузом придавила его плечи.

– К древнему и славному роду, наследником которого является король Ланиус, мы привьем отвагу и силу рода короля Граса, – проговорил Букко.

«Как будто я не обладаю ни силой, ни отвагой? Похоже, Букко не сомневался в этом». Затем архипастырь сказал:

– Ваше величество, возьмите ее высочество за руку. Ланиус был королем с тех пор, как он себя помнил.

Сосию называли принцессой только несколько недель. Ей понадобилось время, чтобы понять, что «ваше высочество» относилось к ней. Она протянула руку. Ланиус взял ее. Это было их первое соприкосновение, и рука девушки показалась ему теплой и нежной. Он подумал, что от волнения его руки должны быть влажными и холодными.

– Перед лицом богов, ваше величество, берете ли вы принцессу Сосию в жены и в матери своих законных детей? – спросил Букко. – Клянетесь ли вы не отступать от законов, установленных великим Олором?

Эта древняя брачная клятва, как доказывали архивы, существовала со времен основания Аворниса.

Архипастырь пронзительно взглянул на него. Юноша был живым воплощением нарушения этих правил, сын седьмой жены короля, прежде бывшей его любовницей. Но Ланиус просто произнес:

– Клянусь.

– Отвергаете ли вы сейчас и навсегда все соблазны Низвергнутого? Клянетесь ли сделать все, что в ваших силах, чтобы вернуть Скипетр милосердия в столицу Аворниса, единственное место, где ему полагается быть?

– Клянусь, – повторил Ланиус.

Этот вопрос задавался только королям Аворниса и был добавлен к клятве после того, как ментеше похитили скипетр. Ланиус произнес клятву, но недоумевал, что он может сделать на самом деле. В конце концов, Скипетр милосердия находился в Йозгате уже четыре столетия. Каждый из его предшественников клялся сделать все возможное, чтобы вернуть его. И ни один не смог что-либо изменить.

«Если и у меня ничего не получится, вряд ли меня кто-нибудь упрекнет, – подумал он. – Как, впрочем, и Граса». Вторая мысль была неприятна Ланиусу, но казалась неизбежной.

Архипастырь Букко повернулся к Сосии.

– Перед лицом богов, ваше высочество, клянетесь ли вы взять в мужья короля Ланиуса и стать матерью его детей?

– Клянусь, – ответила Сосия так тихо, что Ланиус усомнился, что кто-нибудь, кроме него и Букко, мог ее слышать. Похоже, она тоже была очень взволнована.

– Отвергаете ли вы сейчас и навсегда все соблазны Низвергнутого? – продолжил архипастырь.

Он не упомянул скипетр в разговоре с ней.

– Клянусь, – повторила Сосия, немного громче на этот раз.

Букко с трудом поклонился, сперва Ланиусу, затем Сосии.

– Я объявляю вас мужем и женой. Любите друг друга и будьте терпеливы. Тогда вы будете счастливы. Да свершится воля богов.

– Да свершится воля богов, – хором повторили Ланиус и Сосия.

Осмелев, он слегка сжал ее руку. Она вздрогнула от неожиданности, затем улыбнулась и сжала его руку в ответ.

– Церемония состоялась. – Букко кивнул Ланиусу. – Можете поцеловать невесту.

До этого момента мысль о поцелуе даже не приходила в голову Ланиусу. Он наклонился к Сосии. Его губы лишь слегка коснулись ее. Но даже этого было достаточно, чтобы вызвать бурю одобрительных выкриков и непристойных советов из толпы придворных. Уши Ланиуса запылали. Сосия покраснела.

– А сейчас мы отпразднуем это! И выпьем! – выкрикнул Грас громким голосом, которым он привык отдавать команды на речной галере. – А затем... – Он выдержал паузу.

Это вызвало новую волну криков, свиста и улюлюканья. Сосия залилась краской.

Ланиус опять наклонился к ней и шепнул:

– Все будет хорошо.

Он был рад, что в свое время получил несколько уроков от служанок. Иначе ему пришлось бы оказаться в ситуации, когда ни он, ни его невеста не знают, с чего начать, впервые оставшись наедине.

Все вернулись во дворец, чтобы продолжить пир. Мясо и вино были великолепны. Грас мог тратить, сколько пожелает. Однако если бы он устраивал такие пиры чаще, наверняка разорил бы королевство. Справедливости ради стоило сказать, что вряд ли он планировал вскоре снова выдавать свою единственную дочь замуж.