чтобы быстрее оказаться подальше от заповедника. Фургон поехал медленнее только тогда, когда свернул влево на главную дорогу.

– Так, теперь нужно доставить тебя в больницу.

– Зачем ты это сделал? – проворчал Стэнли и сам удивился неприкрытой злобе в собственном голосе.

– Что именно? – растерянно уточнил Окс.

– Зачем вернулся за мной?

– Ну… – Он не сумел облечь в слова очевидное.

– Я не просил тебя об этом! – Стэнли ударил ладонью по приборной панели. – Мне нужно улучшать карму, а не влезать в новые долги!

– Ты вообще нормальный? – Окс изумленно уставился на собеседника, отчего фургон вильнул. – Я только что спас тебе жизнь, неблагодарный придурок.

– Я об этом не просил.

– Невероятно, – покачал головой Окс. – Просто невероятно.

Глава 38

Эндрю стоял на самом краю крыши и упивался видом ночного города внизу. Зрелище было потрясающим. Улицы простирались под ногами, умоляя проявить к ним внимание.

Теперь он стал кем-то совершенно иным, сбросил старую кожу, избавился от ненужной уже личины Эндрю Кэмпбелла и превратился в мистера Реда – улучшенную свою версию. В самой глубине души он всегда считал себя хищником, но сейчас трансформировался в нечто большее, достиг высшей точки в цепи питания.

По зрелом размышлении, пожалуй, следовало задать пару вопросов тому наемнику, который так удачно постучал в дверь, прежде чем выпить его кровь, но голод и жажда иного рода – испробовать новые способности – толкнули на поспешный поступок. Что ж, и без того было ясно: кому-то захотелось убрать из игры лишнего участника. Они просчитались. Однако теперь важно подыскать правильную жертву, и именно поэтому мистер Ред поджидал того, кто принесет ему максимальное количество очков. Знаменитость – 100 баллов. Видео в качестве доказательства – еще 50. Плюс надбавка за общую сложность задачи и скрытность при ее выполнении.

Мистер Ред посмотрел на экран телефона, заметил появление новой точки и нажал на нее.

Так-так, что тут? О, как аппетитно.

Глава 39

Человеческий мозг, как подумалось Ханне, был во многих отношениях настоящим чудом. Взять хотя бы основные его функции: мышление, память, способность создавать такие невероятные вещи, как мороженое с шоколадной крошкой, самоконтроль при противостоянии искушению, чтобы не лакомиться мороженым с шоколадной крошкой на завтрак, обед и ужин. Бесспорно, все вышеперечисленное впечатляло, и это не считая великих достижений гениев, не говоря уже о необъяснимых явлениях вроде тех, когда пациенты с поврежденным мозгом приходили в себя, обладая недоступными им до того качествами: знанием иностранных языков, или внезапно обретенными навыками игры на фортепиано, или способностью целиком прочитать пользовательские условия любого программного продукта, не заработав при этом ужасной головной боли.

Так что да, в общем человеческий мозг был чудом в полном смысле этого слова. Но конкретно сейчас он причинял Ханне сплошные неудобства. Она чувствовала себя на грани изнеможения еще два часа назад, до вливания в кровь значительной дозы адреналина от встречи с настоящим вампиром, с клыками и всеми прочими атрибутами, который явился в редакцию просить убежища.

Он не смог сообщить никакой полезной информации, помимо своего имени, основных данных о себе и заверений, что никого не хочет кусать, невзирая на сильный голод. Когда Бэнкрофт решил пока не выдавать Леона Гибсона полиции и не пронзать его сердце покрытым чесночным соусом колом, главным приоритетом стало обеспечение гостя надежным убежищем – для его собственной и всеобщей безопасности.

Задачу осложняло то обстоятельство, что подруга Мэнни ясно дала понять: она не рада Гибсону на вверенной ее защите территории бывшей церкви Заблудших душ. Пришлось поместить его в подвале здания, куда дух не мог проникнуть, как ранее установили опытным путем. К тому же на добровольного пленника надели цепи из коробки с разными непристойными вещами, предположительно оставленной предшественником Бэнкрофта в его кабинете. К тому моменту Ханна слишком вымоталась от усталости и пережитого стресса, чтобы задавать вопросы, но все равно принесла с кухни пару резиновых перчаток, прежде чем коснуться хоть одного предмета из коробки.

Вид всхлипывающего Гибсона, который надевал на себя десятифутовые цепи и закреплял их к стене подвала под прицелом мушкетона Бэнкрофта, вызывал жалость у Ханны. Краем сознания она, конечно, понимала, что вампир способен на ужасные поступки, как покойный Филип Батлер, разорвавший глотку сторожу, однако в данный момент перед ней находился плачущий, перепуганный парень, выбитый из колеи своим превращением и не имеющий этому объяснения.

После всего пережитого Ханна наконец разрешила себе воспользоваться такси, забрела в квартиру, едва держась на ногах, и с трудом справилась с одеждой, после чего рухнула на кровать. На часах перевалило за полвторого ночи.

Именно в это время мозг Ханны, в прямом противоречии с требованиями остального изнуренного тела, принялся усиленно работать, пытаясь найти всему происходящему рациональное объяснение. Что значило появление Леона? Почему все – Основатели в лице доктора Картер, народец в лице их лидера, с которым беседовал Бэнкрофт, и Когз в лице, ну, самого Когза, обреченного говорить лишь правду, – в один голос твердили, что вампиров не существует? Что они представляют собой аллегорию. И вот теперь выяснилось, что их как минимум двое. Кто стоял за этим и почему? Нужно ли рассказать Стерджессу о неожиданном госте? Они обещали Гибсону не информировать органы правопорядка, но… А что но?

И будто всего вышеупомянутого было недостаточно, следовало еще разобраться с теми, кто пытался похитить Стеллу и построил в ванной люк. Взаимосвязаны ли эти два события? Ханна не имела ни малейшего представления. Когда она чуть ранее попыталась узнать что-нибудь у Бэнкрофта, тот отмахнулся от ее расспросов, сказав, что разберется со всем сам при помощи команды по спецзаданиям. Непонятно, что он подразумевал под «командой», но, видимо, в ней состоял Окс, который не появлялся на работе последние пару дней.

Эти соображения проносились в сознании Ханны. Лучше бы она не тратила время на возвращение проклятого «Ягуара» Бэнкрофту и…

– Черт! – воскликнула она, похоже, обращаясь к потолку, вспомнив, что ключи от машины по-прежнему лежат в ее сумочке. – Ну, теперь-то я уж точно не повезу их обратно. Ничего, подождет Бэнкрофт как миленький.

Потолок ничего не ответил.

– Ему все равно не нужна сейчас машина, в два-то ночи. Даже он иногда должен спать.

Плоский белый собеседник продолжал молчать.

– И вообще, я уже сама сплю.

Отсутствие возражений от потолка приобрело отчетливый осуждающий оттенок.

– Да заткнись ты, – проворчала Ханна, с трудом выползая из постели.

Затем, потому что человеческий мозг иногда может быть не только чудом, но и извращенцем – не таким, как бывший редактор Барри, хотя да, и таким тоже, – она натянула на себя спортивную форму, решив совершить пробежку до редакции, бросить там ключи и тем же способом вернуться обратно. К тому времени и мозг, и тело достигнут такой степени изнеможения, что радостно согласятся в полной мере насладиться оставшимися четырьмя часами сна.

Только покинув квартиру посреди ночи и пробежав спотыкающейся трусцой мимо пьяницы, который лежал с дорожным конусом на голове, и парочки, которая изъявляла настойчивое желание стать троицей, облаченная в спортивный костюм Ханна осознала, что недостаток сна может толкнуть на не слишком разумные поступки. Какой дурак отправляется на пробежку посреди ночи? Очевидно, такие, как она сама.

В итоге Ханна добралась до рабочего места всего за двадцать минут. Персонального рекорда ей помог достичь тот факт, что каждый раз, как она пыталась остановиться или немного пройтись, навстречу попадался нетрезвый субъект, жаждущий завязать беседу. Жители северных регионов действительно были намного дружелюбнее, вне зависимости от того, хотел ты этого или нет.

Помощница редактора отперла главные двери, поглядывая на подвал. Кажется, все шло как надо. Она поднималась по лестнице, когда с удивлением услышала голоса и постаралась как можно тише перешагнуть четвертую ступеньку сверху, которая по-прежнему нуждалась в починке. В приемной стало ясно: кто-то разговаривал в загоне. Звуки беседы доносились через слегка приоткрытую дверь. Сквозь щель лился свет, и Ханна на цыпочках двинулась в том направлении. Она и сама не знала, почему крадется, – в конце концов, она здесь работала, – но все равно тихо заглянула в зазор и увидела Бэнкрофта.

Он опирался на один из столов в дальней части загона. Ханна осторожно толкнула створку, открывая дверь чуть шире, и сначала не поняла, на что именно смотрит. Затем усталый мозг заработал, и пришлось заткнуть себе рот ладонью, чтобы заглушить невольный вскрик.

Они встречались всего дважды, да и то совсем