В те же самые сентябрьские дни Театр сатиры открывал сезон в Москве. Перед артистами выступал Валентин Плучек. Говорят, он даже не поднял артистов с их мест, чтобы почтить память Миронова и Папанова. И заявил: дескать, одни артисты уходят, а другие должны занять их место. Мол, «для вас наступил звездный час, теперь кто-то из вас сможет блистать и играть все роли, как Миронов и Папанов». В этих речах не было ничего удивительного. Во-первых, Плучек, как мы помним, опасался, что тот же Миронов захочет занять его место, а ему этого жуть как не хотелось. Четвертого сентября 1987 года режиссер справил свое 78-летие, из которых 30 лет он руководил Театром сатиры и уходить с этого поста не собирался. Поэтому смерть Миронова была ему очень даже кстати. В театре потом судачили, что когда Плучеку сообщили о смерти Миронова, супруга режиссера, бывшая возле него, всплеснула руками: «Есть же бог на свете!»

Во-вторых, время на дворе стояло такое – низвергательное. Страной правил Горбачев, который в январе 1987 года запустил «гласность», главный удар которой пришелся по былым авторитетам. Их низвергали с пьедесталов под восторженные крики: «Порулили – дайте другим порулить!» И на этом фоне даже смерти таких выдающихся людей, как Андрей Миронов, Анатолий Папанов или Аркадий Райкин (он умрет в декабре 1987-го), не казались людям катастрофическими. Люди были опьянены перестройкой и всерьез считали, что на смену старым кумирам придут новые, которые не только могут встать вровень с ушедшими, но даже превзойти их. Сегодня стало понятно, какими же наивными (а точнее – глупыми) были эти надежды. Как оказалось, история нашей культуры (как и страны в целом) в горбачевскую перестройку пошла не вверх, а вниз. Поэтому появление второго Андрея Миронова просто не могло произойти априори.

После смерти Андрея Миронова главной хранительницей их семейного очага осталась его мама Мария Владимировна. Поэтому она была причастна практически ко всем мероприятиям, которые должны были увековечить память о ее сыне. Так, 21 июня 1990 года в Москве, на углу улицы Петровка и Рахмановского переулка, в 2 часа дня под проливным дождем состоялось открытие городского памятника артисту Андрею Миронову в доме, где он прожил большую часть своей жизни (с 1941 по 1960 год). Как писала Т. Егорова: «Белый шелковый лоскут, закрывавший часть стены, трепетал на ветру, приковывая взгляды собравшихся «зрителей». Ножницы коснулись лент, грянула музыка, как пелена с глаз… упал белый шелк. И перед всеми предстал Андрюша… в бронзе. Его голова, трагические складки на лице, измученный каким-то вечным вопросом взгляд, обращенный вовне и внутрь себя. Плакали. Охапки цветов. Пожизненное недоумение оттого, что его нет. Нет его энергичной походки, заразительного смеха, напряженной сосредоточенности, насмешливой самоиронии, культуры…»

В 1993 году в международный каталог была внесена малая планета под номером 3624 с именем Андрея Миронова.

В том же году в Москве в мемориальном доме М. Н. Ермоловой начала действовать выставка, посвященная А. Миронову.

В октябре 1996 года в Санкт-Петербурге открылся новый театр, которому дали имя А. Миронова. Однако в Москве, где родился этот замечательный актер, до сих пор нет даже улицы его имени.

В свое время, когда из жизни ушел Владимир Высоцкий, спустя год после его смерти родной ему Театр на Таганке выпустил спектакль «Высоцкий». По этим же стопам решил пойти и Театр сатиры, который к 60-летию Миронова в марте 2001 года выпустил спектакль «Андрюша». Режиссером выступил Александр Ширвиндт, авторами текста он же и Аркадий Арканов, а балетмейстером стал сводный брат юбиляра Кирилл Ласкари. Последний заявил: «Я думаю, что Андрюше это бы понравилось. Не нужно никакой помпезности и возвышенных эмоций. Это должен быть тихий, шутливый и веселый спектакль – такой, каким был и Андрюша. Правда, мне тяжело это смотреть, потому что на экране постоянно возникают люди, которых я любил…»

Между тем в начале 90-х здоровье Марии Владимировны начало стремительно ухудшаться. Ей пришлось лечь в больницу, где ей сделали сложную операцию. После этого многие считали, что актерская карьера для Мироновой закончилась. Но они ошиблись. Миронова и на девятом десятке лет сумела доказать, что ее еще рано списывать со счетов. Летом 1993 года, спустя несколько месяцев после операции, она приступила к репетициям спектакля «Уходил старик от старухи» в театре «Школа современной пьесы». Ее партнером в нем стал замечательный актер Михаил Глузский. В этом же театре в январе 1996 года отмечался 85-летний юбилей Марии Мироновой. А президент Ельцин наградил юбиляршу орденом «За заслуги перед Отечеством». Получая награду, Миронова сказала: «Я эту награду делю на троих – на себя, на мужа и сына!»

В последние годы жизни Мария Владимировна сильно изменилась в лучшую сторону. Она стала мягче, добрее и даже смотрела сентиментальные сериалы типа «Санта-Барбары», которые раньше на дух не переносила. Также она смогла помириться с людьми, которых раньше не пускала даже на порог своего дома. Например, она несколько отдалила от себя Ларису Голубкину, зато приблизила к себе Татьяну Егорову – бывшую возлюбленную ее сына. В свое время именно она, Миронова, не разрешила Андрею жениться на Егоровой и разрушила их отношения. Но теперь, на склоне лет, Мария Владимировна сблизилась с Татьяной, и та стала бывать у нее дома чуть ли не ежедневно. В одном из своих интервью Лариса Голубкина, описывая эту ситуацию, сказала следующее:

«…Я понимала, что мне нужно все время напрягаться, мне нужно самой ездить, мне нужно самой звонить, мне нужно самой что-то предлагать. А у меня патологически сложная была ситуация, папа очень болел, я ничего не успевала. Он умер в 1996 году. Я его похоронила. Мне было безумно сложно. Но Мария Владимировна не интересовалась этим никогда. Хотя я понимала, что не нужно соревноваться в этом, но все же думала: почему она меня не спросит, почему она мне не позвонит, понимаете? И я пришла к таким отношениям с Марией Владимировной – отчужденным. Если же ей позвонишь, она делает такие большие паузы тяжелые, все ждешь, когда она что-то скажет. Последнее время совсем не общались, даже когда она праздновала свой юбилей – 85 лет, она меня не позвала. Ну, я понимала ситуацию.

Когда умер Андрюша, она растерялась. А со временем ее стала мучить проблема – кому оставить наследство. Она все думала. Потому что особенной любви ни ко мне, ни к Кате она тогда не имела, главное для нее была ее семья, ее сын. А тут какие-то подъехали, да? Что с ними делиться – очень надо! И я сказала: «Мария Владимировна, вот как Андрюша жил, так и я живу. Ничего не нужно абсолютно, я вам советую: все, что у вас есть – отдайте в музей». И она радостно завещала все свое состояние Бахрушинскому музею и вздохнула свободнее. Действительно, ну а куда это все, с собой же не возьмешь? Вот «новые русские», у них наследство будь здоров. И тут уже родственники будут драться, когда будут миллионы долларов в Швейцарии лежать. А у Марии Владимировны – память о ее мужчинах, о ней, о времени, о целом веке. Вы же понимаете. И все равно больше всего суетятся по этому поводу окружающие. Я не уверена, что Катя беспокоится. Я тоже не беспокоюсь. А окружение, они создают по этому поводу волну.