Замок поддался.

Глаза узника сверкнули золотистым огнем ненависти.

– Повезло, – пояснил Квазимодо и на всякий случай отодвинулся подальше от двери клетки. Рыжий пленник мгновенно оказался в коридоре.

Вор оторопел. Нет, рыжий казался вполне человеком, не пауком каким-нибудь, но, как бы это сказать, женского полу. Поскольку одеждой, даже набедренной повязкой, он, в смысле она, отягощена не была, все доказательства оказались доступны взгляду. Квазимодо почувствовал себя обманутым. Кинул взгляд на выбравшегося из камеры фуа. Ныряльщик пожал плечами. Вот перепончатое затраханное! Ладно, потом разберемся, если живы будем. Судя по тому, как девка держит секач, загнать ее сейчас обратно в клетку будет трудновато.

– За мной. За дверью площадка, проскочим ее – полдела сделано. Только слушайтесь меня внимательнее, чем мамку с папкой.

Девка неприятно скалилась. Фуа молчал. Подчиненные, чтоб им…

Остановились у двери. Квазимодо прислушивался. Фуа мешал своим посапыванием. Девки слышно не было. Вор даже оглянулся. Рыжая припала на колено рядом. Глянула злобно. В карих глазах ненависти – на сотню морской пехоты хватит.

Квазимодо вытер потекшую слюну. Нервы проклятые.

– Проскакиваем площадку, идем вверх по лестнице. Если кто заметит – не останавливаться. Только за мной.

– А дальше? – прошептал фуа.

– Дальше строго по моему плану.

Повезло. Площадку проскочили беспрепятственно. Кто-то громко разговаривал в стражницкой, но это только скрывало шорох движения беглецов.

Подъем по неширокой «господской» лестнице. Вор впереди, за ним фуа, в хвосте девка с секачом. Квазимодо упал на колени перед крепкой, украшенной железом дверью. Бегло глянул в замочную скважину – вроде за дверью никого. Отмычка… Вот будет фокус, если не откроется…

Тут, тут, зубчик бы зацепить…

Нетерпеливо шевельнулся фуа.

– Замри, не мешай, – процедил вор.

Вот она… зазубрина. Замок открылся. Квазимодо взялся за ручку. Ныряльщик смотрит – аж глаза как плошки. Девка сидит на ступеньках, смотрит назад, на нижнюю дверь. Правильно.

– Значит, по коридору налево. Шагов пятьдесят. Не отвлекаться. Там покои леди Атры. Она должна отдыхать. Будут собаки и телохранитель. Им – кишки вон. Леди захватываем. Она – наш пропуск из замка.

– И это твой план?! – пролепетал Ныр.

– Точно. И это самый хороший план, который можно придумать. Не нравится – можешь убираться в клетку. Девка – тоже. Я и один справлюсь.

– Не справишься ты один. У тебя и оружия нет, – прошептал фуа. – Пошли. Все равно умирать.

– Это точно, – согласился вор. – Но может быть, не прямо сейчас. Милостивая леди наверняка уставши после ночи. Застанем врасплох. Я беру телохранителя, рыжая – собак. Ты, Ныр, следишь, чтобы леди не сбежала, и помогаешь нам по обстоятельствам.

– Я телохранителя убью, – хрипловато прошептала рыжая девушка.

– Он большой, – предупредил вор.

– Я знаю, – со странным выражением сказала девка.

Квазимодо только плечами пожал. Хочет, чтобы ей сразу шею свернули, – пожалуйста. Если хоть чуть-чуть великана отвлечет, и то спасибо. Может, тогда здоровяка со спины достать удастся.

Не повезло с самого начала. Едва троица беглецов оказалась в коридоре, из-за угла появилась служанка. Ее странные, густо оплетенные ремнями сапожки неслышно ступали по каменному полу. Видимо, в ту памятную для Квазимодо ночь эта служанка не присутствовала – уставилась в ужасе на лысую голову, на изуродованное шрамами лицо. Вор приветливо улыбаться не стал – по опыту знал: слишком часто улыбку за оскал принимают. И скорость не прибавил – еще вспугнешь. Рабыня машинально шла навстречу. До нее оставалось с десяток шагов, когда до бедной девушки начало доходить, что происходит. Начала поворачиваться, одновременно открывая рот…

Крикнуть не успела, Квазимодо налетел сзади, схватил за ремни упряжи, стягивающей грудь и плечи рабыни, зажал рот и, продолжая движение, безжалостно ударил лбом в каменную стену.

Фуа с ужасом смотрел на окровавленное лицо лежащей девушки, на беззубые десны, губы, похожие на переспевшие сливы, раздвоенный язык.

– Это кто?

Рыжая немедленно присела, потянула со служанки сапог.

– Некогда! – рыкнул вор.

Девка тут же выпрямилась.

– Вперед.

Зал был пуст. Темнела широкая дыра колодца. Лежали подушки и аккуратно свернутые покрывала. Тлели угли в огромном камине. В свете двух одиноких светильников просторный зал казался жутко большим, заброшенным и холодным.

Вон дверь комнатки с чудным каменным столом и таким уютным креслом. Еще три двери…

Дальше Квазимодо действовал исключительно интуитивно. Ну, еще немного помогало обоняние – духи леди Атры вели за собой.

Что-то вроде еще одного зала, поменьше и поуютнее, заставленного роскошной мебелью. Две двери. Левая…

Вор успел рассмотреть только застланную алым шелком высокую кровать. Навстречу с рычанием кинулись псы. Квазимодо мигом пнул им навстречу низенький тяжелый табурет. Псы обогнули препятствие. Вор успел отскочить чуть в сторону, зацепил со столика подсвечник. Собаки, рыча от нетерпения, метнулись к чужаку.

– Вы что, меня забыли?! – негодующе взвизгнул на тварей вор.

Мгновенного замешательства гладких поджарых зверей хватило, чтобы врезать подсвечником по ближайшей песьей башке. Полетели в дальнюю стену свечи, но, в общем, удар получился. Зверь покатился по ковру. Второй пес прыгнул на врага. Квазимодо, в свое время поднаторевший в схватках со сторожевыми, да и просто бродячими псами, ждал, прикрыв локтем горло, а бедром пах. Клацнули, смыкаясь, челюсти. Квазимодо, рыча и не слыша сам себя, лупил повисшую на руке тварь. Скрежетали по кости предплечья клыки, хрустел под ударами тяжелой бронзы подсвечника собачий череп. Бесхвостый зверь висел крепче пиявки. Когти его конвульсивно драли бок парня. В комнате стоял вой, крик, звон. Квазимодо ничего не видел и не слышал. Выл от боли, как молотком бил подсвечником. В какой-то момент показалось, что на руке висят лишь челюсти, соединенные с лоснящимся четвероногим телом. Черепная коробка зверюги превратилась в кровавую кашу. Тварь наконец отцепилась, безжизненно шлепнулась на ковер. Вор оглянулся. Как ни странно, рыжая была еще жива и даже вела бой. Оказывается, это она так пронизывающе выла. Секач мелькал в ее руке, девчонка прыгала по перине, полосующими ударами доставая своего огромного противника. Великан-телохранитель, почему-то тоже совершенно голый, отбивался серебряным подносом. По толстым мускулистым рукам текла кровь. Худая костлявая противница наседала на охранника с яростью взбешенного хорька.

Изумляться было некогда. Квазимодо рванулся вперед, немедленно упал на колени – на левой штанине гирей висел умирающий пес. Вор с проклятием двинул подсвечником по загривку, оставив в зубастой пасти клок штанов, кинулся к ставшей ареной битвы постели. Великан с рычанием, похожим на скрежет жерновов, повернулся к одноглазому парню. Квазимодо метнул в щетинистую харю подсвечник. Телохранитель без особого труда отбил снаряд краем подноса, но в тот же миг получил секачом по уху. Рыжая времени даром не теряла. Великан размашисто полоснул подносом, как круглым нелепым мечом, – с хрустом подломился резной столб, поддерживающий полог. Силен великан оказался на диво, но и медлителен, как осадная башня. Рыжая, напротив, была быстра как белка, но и сил имела примерно столько же. Громадный враг попробовал набросить на нее провисший полог, девчонка уклонилась, взмахнула секачом. Гигант принял удар на руку, оглянулся на одноглазого. Квазимодо стоял столбом, опустив безоружные руки. Поняв, что ему ничего не угрожает, телохранитель полез на кровать, в очередной раз надеясь загнать тщедушную противницу в угол.