Повеселевший Жевр кивком указал Лейт на обнаружившуюся неподалеку фигуру Эйнира. Тот как-то быстро поладил с капитаном судна и ему нашлась отдельная каюта на нижней палубе, такая же маленькая и тесная, зато своя. Завидев Ас-Варденов, он вежливо наклонил голову.

– Давай сходим в святилище, – робко попросила Лейт. – Я бы послала весточку родителям…

Муж нахмурился. Плутать по грязным и неспокойным портовым улицам ему не хотелось, а хотелось поскорее устроиться за столом в уютной и теплой трайте, заказать кружку пенного местного эля, радуясь близкому концу пути. Но и возразить Лейт ему было нечего.

– Может, потом, – предложил он. – Вот поужинаем, и на обратном пути…

– Так ведь стемнеет уже, – удивилась она. – А мы города не знаем.

– Ну, я тут бывал, и неоднократно, – пробормотал Жевр, глядя на гостя, который, кажется, прекрасно слышал их разговор. Усмехнувшись краем рта, он подошел к ним и, коротко поклонившись Лейт на риалларский манер, обратился к Жевру.

– Позвольте вашей супруге, господин Ас-Варден, помолиться Тармил и повидать родителей. Если, конечно, хэльды здесь еще живы. Я же со своей стороны берусь ее сопровождать, и клянусь вам, что ни один арг не посмеет поднять на нее глаза в моем присутствии.

Жевр, раздраженный предложением чужака и одновременно испытывающий облегчение от того, что самому не придется никуда тащиться, перевел строгий взгляд на Лейт.

– Только быстро. Мы будем ждать тебя здесь. Поторопись, а то есть хочется.

Святилище девяти богов находилось совсем недалеко от причальной линии, в хитросплетении кривых запутанных улочек и переулков. Ворота Купола Служб перекосило, грубо заколоченные окна грустно взирали на привычную суету слепыми глазницами. Эйнир, до этого следовавший в шаге от Лейт, поспешно опередил ее и, велев подождать у входа, осторожно заглянул вовнутрь. Потом, утащив факел с соседнего крыльца, поманил ее за собой.

Святилище пустовало. К счастью, таких погромов, как в столице, в Неллиме не было, иллары просто покинули храм, оставив все, как есть.

Теперь здесь было сумрачно и холодно, пахло сыростью и запустением. Факел вырывал из темноты статуи, лица-пятна, пугающей формы тени. В глухой мучительной тишине то и дело возникали подозрительные шорохи и скрипы. Лейт охватил ужас, холодная дрожь пробрала насквозь, до костей. Пожалев, что пришла, она с трудом подавила панику.

– А я-то думала, что смогу связаться с родителями, – сказала она, пятясь назад и натыкаясь спиной на своего спутника, который поспешил деликатно поддержать ее под локоть.

– Я тоже надеялся, что сюда еще не докатилось… – ответил он. – Может, вернемся?

Лейт покачала головой.

– Это так… кощунственно. Жестоко. Бессмысленно. Почему королева Нэлла ополчилась на илларов?

– Она ополчилась на Остров Колдунов, – сказал он. – А поскольку до островитян дотянуться не смогла, выместила зло на них.

Лейт печально усмехнулась.

– Так поступают только дети. И то – невоспитанные. Она же королева…

– Не все королевы умеют держать себя в руках, – ответил он с печальной улыбкой.

– Посветите мне, пожалуйста, – попросила она шепотом. – Я хочу найти Тармил.

Изображение Тармил нашлось почти сразу же. Лейт, разглядев ее сумрачный в свете факела лик, положила ей в чашу монетку – больше у нее не было ничего подходящего. Глядя на ее освещенное огнем спокойное и мудрое лицо, она вспомнила, о чем хотела попросить. Жевр лез целоваться каждую свободную минуту, не смущаясь присутствия охраны и малознакомого человека. Когда же они устраивались на ночь, его руки долго и настойчиво путешествовали под ее одеждой, докуда он мог дотянуться, однако возможности выполнить супружеский долг пока не представилось, хотя ему очень хотелось. Лейт безумно стыдилась этой непристойной, с ее точки зрения, возни на людях и надеялась, что он хоть как-то дотерпит до Дарнейта. Все шло к тому, что не дотерпит, и это важное для нее событие состоится на ближайшем сеновале на виду у остальных.

Она стояла растеряно, не в состоянии сформулировать просьбу даже мысленно. Потом медленно повернулась, собираясь уходить.

– А как же Койе? – спросил Эйнир. – Может, вам лучше обратиться к ней?

Она остановилась, не скрывая смущения.

– Откуда вы знаете, что мне нужно?

– Мне так кажется, – Лейт посмотрела на него и убедилась, что на его лице нет и следа улыбки.

– Думаете, в моем случае ее нужно задобрить? Кажется, я еще ничего такого не сделала, чтобы…

Теперь удивился он.

– Задобрить? У меня на родине именно Койе просят о любви и счастье. У нас считают, что без ее покровительства жизнь будет унылой и бесцветной, а брак не продлится долго.

Лейт покачала головой.

– Она же темная, – прошептала она с сомнением. – Ее не просят, ее задабривают. Чтобы мужа не украла, чтобы малыша не испортила…

Он осветил изваяние Койе, которое обнаружилось прямо напротив Тармил. Фигура, закутанная в темно-синий плащ, действительно казалась зловещей.

– Если браку не покровительствует Койе, он точно будет несчастным, – твердо сказал он, повернувшись к Лейт. – А вы рискните. Попросите ее о любви.

Лейт промолчала. Она слышала, что на западе Койе поклоняются не меньше, чем Тармил. В Ард Элларе на многие вещи смотрели иначе. Хотя… Она ведь уезжает именно туда, в страну, где Койе строят отдельные храмы, плетут венки и слагают весьма откровенные песни.

– У меня нет ничего, что могло бы послужить приношением, – сказала она растерянно.

– Подождите…

Он вручил ей факел, вышел из святилища, и через некоторое время вернулся, держа в руке веточку хвары.

– Слишком просто, конечно, но за неимением лучшего сойдет, – улыбнулся он. – Главное в данном случае – чтобы от всего сердца.

Лейт подошла к чаше. Темная безликая фигура пугала ее. Койе в представлении ее народа олицетворяла неподвластное разуму животное начало. «Научи меня любить, – попросила она. – И сделай так, чтобы меня тоже любили. Сильно-сильно. Всю жизнь».

И, набравшись храбрости, положила веточку в черную, глубокую чашу.

(Сезон Холода, Ард Эллар. Небольшой харран )

Когда Рек отъелся и отоспался, он сразу же заявил, что раз домой ему путь заказан, значит, нужно осваиваться на новом месте. Его не удивило, что путь через подземные чертоги привел их в одну из долин Ард Эллара, о котором у них в столице ходили нелепые слухи. Осмотревшись, он решил, что место не такое уж и дремучее, а доброжелательное отношение обитателей его и вовсе очаровало. Он с удовольствием рассказывал приютившей его семье о своих злоключениях, начиная с ареста, тюрьмы и допросов, красочно описывал магические штучки Дьявольского каньона, красоту пещер и стычку с загадочными существами. Послушать его собирался весь харран – так здесь называлось небольшое поселение на одной стороне реки, имевшее своего главу – ахра, а по вечерам приходили гости с другого берега. Слухи о двух чужеземцах, выбравшихся живьем из Каньона и прошедших через подземный лабиринт Джар Дахар, о котором здесь рассказывали легенды одна страшнее другой, распространились по всему Очагу – так местные жители называли все харраны, разбросанные по долине. Рек, надо сказать, в грязь лицом не ударил: к своему рассказу он добавил описание бедствий, обрушившихся на Каррею. Его слушали и переспрашивали, каждый новый гость заставлял начинать все с начала, но повторения Река не утомляли. Едва ему подливали местной инты, настоянной на травах, он готов был начинать хоть с собственного рождения.